Восточный узел.

Недавно в гостиной «НиР» побывал известный российский арабист, исламовед и политолог Александр ИГНАТЕНКО. В нашей беседе с ним речь шла главным образом об исламском факторе – как в международной, так и в современной российской жизни. Ислам и политика, ислам и взаимоотношения стран и народов, ислам и мировая культура – эти вопросы буквально день ото дня становятся всё более актуальными. Разумеется, вокруг них много спекуляций, и чтобы правильно оценивать роль исламского фактора, надо знать мнение специалистов. Журнал следует этой традиции. С гостем «НиР» беседовали Ольга Брушлинская и Марк Смирнов. Все затронутые темы невозможно вместить в рамки одной публикации, и мы непременно ещё обратимся к ним на страницах журнала. О.Б. – Александр Александрович, в начале 1990-х наши читатели с интересом встретили цикл ваших очерков под общим названием «Поучения владыкам» на основе анализа средневековых арабо-исламских трактатов вы рассказывали о механизме власти при дворах мусульманских правителей. Картина, прямо скажем, впечатляющая: столько интриг, изощрённого обмана, лицемерия, но и блеска, остроумия, находчивости! Но и всё это, мягко выражаясь, не слишком по Корану… Почему вы решили именно с этими сочинениями познакомить российского читателя? А.И. – Эти средневековые «по учения владыкам», или «княжьи — зерцала» не были в полной мере исследованы ни дореволюционными арабистами, ни советскими. Хотя это была интереснейшая традиция, которая продолжалась с VIII до XV века, но потом, правда, угасла – вместе с общим культурным упадком мира ислама. Пожалуй, главная причина того, что востоковеды к ней обращались чисто эпизодически, связана с тем, что многие произведения этого жанра просто- напросто не были опубликованы. А то, что публиковалось, не попадало в советские библиотеки. «Вышел» я на эту тему, когда писал книгу «Ибн-Хальдун», которую опубликовало издательство «Мысль» в 1980 году. Некоторые арабские исследователи утверждали, что Николо Макиавелли находился под влиянием этого великого средневекового социолога и его «Князь» — «перепевки» арабских сочинений. Так сложилось, что в 1981 году я отправился в долгосрочную командировку в Алжир – на должность директора Советского культурного центра. И там-то я смог составить, как потом оказалось, полную библиотеку «поучений владыкам». Прежде всего через «мелкое сито» просеял все книжные магазины в столице Алжира и в окрестностях, а там как раз проходила арабизация и в магазинах были книги из разных арабских стран. Записался в Алжирскую национальную библиотеку и отксерокопировал десятка три книг и рукописей. Подружился с тамошними католиками, они разрешили мне пользоваться их богатейшей библиотекой, собранной за колониальный период, и даже помогли получить несколько средневековых арабских рукописей из Ватиканской библиотеки, некоторые из них не опубликованы до сих пор. В восточногерманском городе Гота была отличная востоковедная библиотека, и благодаря друзьям из посольства Германской Демократической Республики мне прислали оттуда несколько микрофильмов неопубликованных арабских рукописей. Вот на этом материале я написал книгу «Как житьи властвовать. Секреты успеха, добытые в старинных арабских назиданиях правителям» (когда её главы появились в «Науке и религии», она ещё не была опубликована; она вышла в 1994 году в издательстве «Прогресс-Культура»), а также целую серию статей в академических журналах и сборниках. Кстати, с использованием этой моей собственной востоковедной библиотеки я, исследовав уникальные источники,написал и «В поисках счастья» – о средневековой арабо-исламской философии («Мысль», 1989), и вышедшее в 2004 году «Зеркало ислама». И даже посвященную исламистским организациям арабского мира книгу «Халифы без халифата» (Издательство восточной литературы, 1988). Но для неё материал я собирал непосредственно в том народном квартале города Алжира, в котором жил с семьёй. Что касается «поучений владыкам», то это – исключительно интересный жанр, одно из направлений средневекового рационализма. В этих памятниках арабской литературы авторы давали советы по поводу эффективных способов властвования. Таковыми в арабской политике были и хитрость, и сложные интриги, многоходовые операции, построенные на обмане. Не стоит думать, что это может быть интересно только историкам и любителям древности. В тот период сложилась очень оригинальная и богатая политическая культура, которая определила и современную политическую культуру мусульманских политиков – то, что они не могут сделать, и то, что они, вероятнее всего, сделают в той или иной ситуации. Это помогает в политической аналитике и в предсказании политического поведения. Конкретный пример – моя статья в «Независимой газете» «Войны хитрецов. Взгляд востоковеда на перспективы нуклеаризации Ирана». В ней, не обладая, что вполне естественно, какими-то разведданными, а анализируя только политическое поведение и высказывания иранских деятелей, я предсказываю, что иранцы всё-таки станут заниматься созданием атомной бомбы. М.С. – Но можно ли всё же считать, что в «Поучениях владыкам» рассказано о свойствах арабского национального характера? А.И. – Нет, нельзя. Уже хотя бы потому, что эти произведения не описывали поведение арабов, а лишь давали рецепты, рекомендации, регламентировали политические действия. Давали образ идеального, точнее, максимально эффективного правителя. М.С. – На чём основывались эти советы? Из чего они родились? Не кажется ли вам, что они замешаны на идее экспансии, которая была присуща в средние века арабскому миру? Некий инструментарий для послов, дипломатов, для владык с указаниями, как завоевать мир… и управлять собственным народом? А.И. – Хороший вопрос. Под таким углом зрения эту проблему я ещё не рассматривал. Арабы, когда они завоёвывали очень большие территории и распространяли на них ислам, вступали в страны с высокоразвитой культурой. Бедуины Аравии, которые до сих пор являются олицетворением исконного «арабизма», с необычайной лёгкостью захватывали города и целые страны. Тем более если они отвоёвывали их у обременённых цивилизацией византийцев или пресыщенных жизнью и наслаждениями иранцев. Сидят в своих полисах эти занятые философскими размышлениями господа, не зная, с какой стороны лук взять… А тут появляются эти аравийские кочевники, налетают как туча и готовы к всё большей экспансии, захватив одну страну, они не собираются в ней засиживаться и движутся дальше. Кстати сказать, Ибн-Хальдун построил свою концепцию исторического развития именно на взаимоотношениях «примитивности» и «цивилизации» в рамках одного большого региона – на таких взаимоотношениях, которые в конце концов приводят к культурному упадку. О.Б. – Александр Александрович, арабы – это единая нация, это народ, который объединяют религия и культура, можно ли их рассматривать как единый этнос? А.И. – Собственно арабами считаются выходцы с Аравийского полуострова. Продвигаясь в результате завоеваний в Сирию, в Египет или Северную Африку, они смешивались с местными народами. Их потомков уже нельзя считать чистыми арабами. Ибн-Хальдун, родившийся в Тунисе, живший в Испании и умерший в Египте (и его родным языком был арабский), говорил об арабах «они». Он не говорил «мы, арабы» и себя арабом не считал, хотя его родовое имя было Аль-Хадрами, то есть его предки были из Хадрамаута, юга Аравийского полуострова. Арабы – это, в общем, определение не этническое, а географическое и культурное, цивилизационное. В 60–70-е годы ХХ века даже пытались ввести (правда, безуспешно) термин арабоязычная культура, чтобы отразить парадоксальный факт – эту культуру создавали в основном не арабы, а представители завоеванных областей, хотя и на арабском языке, который стал «латынью Востока». Так, известный средневековый учёный Сибавейх, написавший прекрасную грамматику арабского языка, по которой занимаются до сих пор, не кто иной, как иранец. Среди философов-перипатетиков, последователей Аристотеля (вспомним Ибн-Сину – Авиценну, Ибн-Рушда – Аверроэса, Ибн-Баджжу – Авемпаце) только аль-Кинди – араб из аравийцев. Составитель сборника достоверных высказываний пророка Мухаммеда – хадисов – аль-Бухари, как видно по его имени, из Бухары. Примеров бесконечное множество. И что особенно интересно: под общим покровом арабского языка и ислама сформировалась весьма разнообразная, яркая и противоречивая культура. Известно: в исламе существует запрет на изображения. Но мусульманский Иран имеет на этот счёт своё мнение. Зайдите в любую шиитскую мечеть, иная из них украшена изображениями не меньше, чем православный храм. Картинки, портреты имама Хомейни, изображения имамов Али и Хусейна. Между прочим, недавно российские туристы «открыли» в Иране «зеркальную» мечеть – всю в зеркалах и, соотнеся её с «зеркалом ислама», опубликовали в Интернете фотографии её интерьера. Зеркала – это тоже изображения, изображения того, кто в них смотрится. А какие великолепные миниатюры в средневековых рукописях! В Парижской национальной библиотеке хранятся книжные миниатюры, на которых изображены пророк Мухаммед и имам Али, правда, на одно лицо: у шиитов принято считать, что они были так похожи, что архангел Джебраил вообще-то должен был передать Коран имаму Али, но принял за него Мухаммеда. О.Б. – Да, у шиитов великолепная живопись, я видела её, когда была в Иране. Сам имам Хомейни рисовал, его картины висят в его музее. Его любимым произведением была картина иранца Махмуда Фаршчияна: белый конь приходит домой без своего всадника – имам Хусейн убит. Женщины плачут, одетые в синие покрывала, у них цвет траура – синий. А вы в Иране бывали? А.И. – Меня несколько раз приглашали, но не сложилось. А теперь, после «Войн хитрецов» вряд ли пригласят. Посол Ирана выразил мне по поводу статьи свой реприманд. М.С. – Вот мы и пришли, это неизбежно, к теме современной политики. Александр Александрович, насколько востоковедные знания, знания арабского мира и ислама необходимы для того, кто занимается собственно политикой, всё равно, внешней или внутренней? А.И. – Знания, тем более «по теме» занятий человека, никогда не бывают лишними. Хочу только заметить, что политика делается не в академических институтах, где сидят высоколобые, умные и образованные учёные, которые анализируют ситуацию и потом дают какие-то рекомендации политикам. Всё вовсе не так. Те или иные решения руководителей государства являются скорее реакцией на возникшие проблемы, или как реализация каких-то геоэкономических, геостратегических и геополитических целей страны. А вот уже эксперты разрабатывают механизмы претворения в жизнь, передают рекомендации, как это решение реализовать, разъясняют и пропагандируют этот курс. Но сплошь и рядом представления политиков и даже некоторых экспертов об исламе, и прежде всего о политическом исламе – очень серьёзная проблема. Вот сейчас в ходу такой тезис: с уходом с политической сцены мирового коммунистического и рабочего движения его место занял политический ислам. Некоторые российские публицисты постоянно пишут об «огненном исламе», о «пассионарных мусульманах», о какой-то особой «энергетике» исламских движений и прочей чепухе. Здесь или мифологемы, или отработка каких-то конкретных заказов. К реальности подобные конструкции не имеют отношения. О.Б. – А эти мифологемы могут оказать какое-то реальное влияние на ход событий международной жизни? А.И. – Да, могут, потому что, исходя из этих представлений, принимаются какие-то политические решения, выстраивается политика взаимоотношений с исламскими государствами, с тем же Ираном, например. М.С. – То есть получается, что мы переоцениваем в известном смысле и сам исламский мир, и его возможности, и его силу, а прежде всего его единство, способность к консолидации. Довольно странно слышать упомянутые вами мифы об исламе, а я думаю, вы правы, это именно мифы. Ведь всякий, кто занимался историей, политикой и религией мусульманского Востока, знает, что исламский мир с середины XIX века уже был разделён и даже ослаблен, не только благодаря колониальным завоеваниям западных стран, но прежде всего постоянными раздорами и конфликтами между исламскими странами… И вдруг неожиданно образ ислама стал на глазах изменяться, и уже заговорили о сетевом исламе, об его интернациональном характере, даже о том, что он заменил всемирную коммунистическую систему или равен ей. Мне даже кажется, что мы имеем дело с пиаракцией представителей радикального ислама, которую, вы правы, некоторые СМИ легко подхватывают и дают ход тем самым мифологемам, о которых у нас идёт речь. Но всё-таки, что самое главное сейчас происходит в реальной жизни исламского мира? А.И. – Посмотрим на события последнего времени. Например, серия недавних (лето 2010 года) терактов в пакистанском городе Лахор. Здесь пакистанские талибы при помощи самоубийц совершили террористические акты против общины ахмадиев (секта, не признанная ортодоксальным исламом). Следом прогремел взрыв в мечети, где собираются суфии. При этом они «работают» очень обдуманно: один террорист-смертник взорвал себя в дверях и стал своего рода «огненным замком», а остальные шесть человек взорвали себя внутри мечети. В результате – множество погибших и раненых. А ведь Пакистан – одна из ключевых исламских стран, в её официальном названии стоит: «Исламская республика Пакистан». После Второй мировой войны это исламское государство собиралось доказать всему миру, что на основе ислама мусульмане могут построить образцовую страну, живущую по шариату. Как пример для всего мира ислама. Но что же там происходит? Бесконечная вражда разных группировок. Ислам не помогает. Конечно, можно, как уже много раз это делалось, обвинить во всём американцев, евреев, ещё кого-нибудь. Но всё это длится не один десяток лет, мусульмане воюют против мусульман, и конца внутренней войне не видать. Но подобное происходит и на межгосударственном уровне. Всегда были и сейчас тоже остаются напряжёнными отношения между многочисленными исламскими странами, где исповедуют суннизм, с шиитским Ираном и его, если можно так выразиться, «эксклавами» в арабском мире – я имею в виду такие территории, как юг Ливана. Арабские страны опасаются, что подобные «эксклавы» могут быть созданы в Ираке, Сирии, Йемене, Саудовской Аравии, Бахрейне. Есть все основания считать, что арабы-сунниты в настоящий исторический момент больше опасаются Ирана, чем Израиля. И сотрудничают с Израилем, я уж не говорю о Соединённых Штатах, которые «нашпиговали» весь Аравийский полуостров своими базами, а с ними – Великобритания и Франция. Всё это – под предлогом «защиты от Ирана», который, и то надо сказать, даёт арабам много поводов для страхов и опасений, среди которых – иранская ядерная бомба. Или взять Ирак. В Ираке сейчас американцы, рано или поздно они оттуда уйдут. Барак Обама заявил, что это должно произойти в 2011 году. И что же за этим последует? Арабские суннитские государства опасаются, что Иран оккупирует нефтеносный юг Ирака. Что северная часть этой страны отойдёт курдам, а там тоже нефть… Турция тоже делает «заявку» на этот район: буквально сейчас в Турции идёт дискуссия об этой части соседней страны. По мнению многих её участников, этот район является «естественным географическим продолжением Турции». Яблоком раздора в Ираке является область Киркук, где находятся нефтяные и газовые месторождения. На него претендуют не только курды и арабы, но и тюрки, которые тоже живут на севере Ирака. Там начнётся либо гражданская война, либо этническая чистка. Могу предположить, что в 2011 году, после начала вывода американских войск из Ирака, Турция введёт туда свои войска, а Иран на юг – свои. Уже сейчас на севере Ирака есть опорные пункты, на которых базируются турецкие и иранские военные. Хотя пока что они там по другому поводу – для борьбы с курдами, которые совершают с территории северного Ирака свои теракты против Турции и Ирана. Сами курды упорно борются за создание Курдистана – собственного независимого государства. Для этого им нужна своя территория, и не просто земля, а с нефтью и газом… Такая территория есть – Иракский Курдистан. И от Киркука, который им «обещали» люди из прошлой, республиканской администрации США, они не откажутся… Да, противоречия, раздирающие исламский мир, практически не решаемы, и они ещё будут порождать конфликты. Поэтому я призываю изменить устоявшийся взгляд на Ближний Восток, на исламский мир. В 70–80-е годы ХХ века мы видели там только «израильских милитаристов», с одной стороны, а с другой – «народы арабских стран, борющиеся за правое дело». В начале ХХI века всё поменялось коренным образом – разве не об этом свидетельствует то, что арабы, по сути дела, блокируются с израильтянами против Ирана. М.С. – Да, исламский мир на своих исконных землях явно разобщён. Но в Европе мусульмане проявляют завидное единство, по всему видно, что они готовы отстаивать свою идентичность и выступать за свои права единым фронтом. А.И. – Проблема ислама в Европе – исключительно сложная. Ведь мусульмане в Европе были всегда, но не в таких масштабах, как это оказалось уже к середине 90-х годов ХХ века. А с середины 1990-х годов мусульмане-иммигранты начали осуществлять террористические акты – во Франции (между прочим, алжирские исламисты из «Вооружённой исламской группы» даже начали осуществление масштабного теракта, подобного тому, который совершила «Аль-Каида» 11 сентября 2001 года в США, – алжирские исламисты планировали направить самолёт с пассажирами на Эйфелеву башню, но французские спецслужбы остановили их в Марселе), а в последующем – в Испании и в Британии. Готовились они и в Германии, но спецслужбам и полиции удалось их предотвратить. Сегодня некоторые исламские государства используют иммигрантов для оказания давления на некоторые страны Запада. Например, теракты июля 2005 года в Великобритании были совершены с требованием вывести британские войска из Афганистана. В Испании было прямое требование, которое было исполнено: вывод испанских войск из Ирака. М.С. – В Германии, накануне президентских выборов, террористы распространили видеообращение, в котором предупредили, что если подразделения Бундесвера не будут выведены из Афганистана, то тогда, в качестве возмездия, последуют террористические акты… А.И. – Можно предположить, что есть некий центр, где планируются эти теракты, формулируются требования. Может быть, из Пакистана, может быть, из Саудовской Аравии… В каждом конкретном случае нужно разбираться. Применяется и другая форма давления на правительства западных стран – вполне мирные демонстрации протеста или демонстрации солидарности с другими мусульманами, например, по поводу запрета хиджабов. О.Б. – В последнее время в прессе пишут, что мусульмане, живущие в Европе, не хотят интегрироваться в те страны, где они сейчас проживают, хотят сохранить именно свою исламскую идентичность, веру, образ жизни, обычаи. А.И. – Мусульманские иммигранты очень неоднородны. Кто-то приезжает в Европу, чтобы остаться там навсегда и жить по нормам и обычаям тех стран, где хотят поселиться, не отличаясь от местного населения. В той же Франции, например, немало выходцев из Алжира, Туниса, Марокко давно стали европейцами, а некоторые сделали прекрасную карьеру, как, например, бывший министр юстиции Рашида Дати, кто-то стал знаменитостью, как актриса французского театра и кино Изабель Ясмин Аджани. Но проблема в том, что очень много выходцев из исламских стран, ставших гражданами европейских государств, не имеют в виду интегрироваться в европейское общество, а, напротив, желают жить в нём по законам шариата, соблюдать обычаи своей родины, совершенно чуждые этому обществу, к примеру, принятые у них в североафриканской провинции или в турецкой глубинке так называемые убийства чести. Этот обычай требует предать смерти девушку из мусульманской семьи, потерявшую девственность до брака, даже если её, скажем, изнасиловали. Причём осуществляют убийство ближайшие родственники: отец или братья. И они иначе просто не могут, их семьи жили по этим традициям, по своим стереотипам веками… Европейские государства пытаются все национальные проблемы переварить в едином котле «мультикультурности» и не только переварить, но и поставить определённый законодательный барьер. Например, в Британии совсем недавно принят закон о том, что иммигрант-мусульманин может вызвать к себе жену, но только одну. Британцы не считают возможным содержать при финансовой помощи социальных служб четырёх жён, разрешённых мусульманину Кораном. В Германии издали учебник для иммигрантов, в котором рассказывается о ценностях германского общества, его истории и о конституционных нормах. В ряде европейских стран приняты законы, согласно которым иммигранты обязаны владеть языком страны пребывания. То есть принимаются меры для ассимиляции приезжающих в эти страны мусульман. М.С. – По сообщениям немецкой прессы, германские спецслужбы (ведомство по охране конституции и криминальная полиция) раскрыли целый ряд готовившихся терактов на территории ФРГ, а также сеть исламистских организаций, связанных с международным терроризмом. Их членами были не только выходцы из мусульманских стран, но и принявшие ислам немцы. Почему новообращённые европейцы становятся исламскими экстремистами? А.И. – Думаю, что таковы далеко не все новообращённые. В большинстве своём это вполне мирные люди, законопослушные граждане своих стран. Им ничего нельзя инкриминировать. Надо иметь в виду, что эмиссары экстремистских международных террористических организаций ведут специальную работу, «вербуя» европейцев в ислам. Хотя это не главная их цель. Они ищут людей, которые могли бы организовать и осуществить террористические акты в Европе. Им нужны именно европейцы, которым легче пройти любой паспортный контроль, пересечь границу, обычно они не вызывают подозрений. Я бы только уточнил: европейцы, ставшие на путь «войны с неверными», принимают не ислам, а совсем иную идеологию. Они исповедуют ваххабизм – экстремистское направление в исламе. Скорее всего их привлекает в нём разделение мира на «настоящих мусульман» – ваххабитов и всех остальных мусульман, которые, с их точки зрения, являются такими же неверными, как люди другой веры и неверующие. Как происходит вербовка, как эмиссары террористов ищут подходы к тому или иному человеку? Например, европеец начинает ходить в мечеть, у него появляются друзья-мусульмане, которые приглашают его в гости, что вполне естественно и нормально. Если друзья этого человека мирные мусульмане, то они вместе будут пить чай, совершат молитву, возможно, поговорят об исламском мистицизме, о суфизме, о том, что происходит в их городе. А если новый друг – эмиссар какой-то тайной исламистской организации, то у него будут совершенно другие подходы. Если человек выражает недовольство существующей в стране ситуацией, ругает буржуев, которые «зажрались», то его можно привлечь на сторону мусульманских радикалов. Существуют определённые технологии, которые позволяют такого недовольного сравнительно быстро превратить в террориста а то и в террориста-самоубийцу. Это целенаправленная работа, которую специалисты ведут на разных уровнях, в разной среде. М.С. – Например, в тюрьмах. А.И. – Да, я как раз хотел это сказать. Известно немало примеров обращения в ислам европейцев именно в тюрьмах, где находятся асоциальные элементы, обозлённые на общество, склонные как к общественному протесту, так и к насилию. Кстати говоря, подобных людей много у нас на Северном Кавказе – обиженных, обездоленных, пострадавших от беспредела, истинных причин которого они не понимают, а тут – ваххабиты с их проповедью справедливости, чистоты ислама, воздаяния, самопожертвования. И они искренне верят в эту проповедь. Несомненно, женщины, которые совершили теракты в московском метро, верили в то, что они в раю воссоединятся со своими убитыми на Кавказе мужьями. Налицо эксплуатация организаторами терроризма религиозной веры и религиозных чувств. О.Б. – В материалах Института религии и политики, который вы возглавляете, обширно цитируются исламистские сайты на арабском языке, и это очень убедительно показывает, кто стоит за страшными терактами в различных странах мира. Становится ясно, что это единая сетевая организация. Как сейчас работают эти организации во всемирной паутине? А.И. – Да, мы с самого начала деятельности нашего Института решили, что это самый убедительный способ показать, что такое ваххабизм и кто такие на самом деле эти ваххабиты. Ужасно то, что Интернет стал распространителем радикальных и экстремистских идей, его аудитория огромна. Например, сразу после теракта в 2003 году в Тушине на фестивале «Крылья» на исламистских арабоязычных сайтах, а их десятки тысяч, был проведён опрос среди мусульман: нужно ли переносить «джихад» из Чечни в Москву и другие города России? Откликнулось около 90 тысяч человек из разных стран мира, и почти 80 процентов из них ответили: «Да, нужно». Во всемирной паутине идёт настоящая война. По-прежнему в сети великое множество зарубежных сайтов, призывающих мусульман присоединиться к всемирному «джихаду» против евреев, «крестоносцев» и прочих неверных. И меня серьёзно беспокоит ситуация в российском сегменте Интернета, где не менее десятка сайтов на русском языке, пропагандирующих идеи ваххабизма среди россиян. Зарегистрированы эти сайты за рубежом, как правило, в странах Европы. Они перегружены всевозможной псевдобогословской аргументацией, рассчитанной не только на жителей Северного Кавказа, но и на русских. После теракта в московском метро в марте 2010 года на этих сайтах шло активное обсуждение произошедшего. Все материалы и обсуждение на форумах по тональности абсолютно совпадали с тем, что писали арабоязычные сайты после масштабных терактов 2001 года в США. Цинично утверждалось, что для правоверного мусульманина возможны теракты среди мирного населения, где могут оказаться невинные женщины и дети, потому что в этой ситуации воины Аллаха не в состоянии отделить их от взрослых мужчин. Если же среди пострадавших оказались правоверные, то это-де тоже не страшно, потому что они в глазах Аллаха станут шахидами, мучениками и сразу попадут в рай… Подчеркну особо: эта апологетика ваххабизма появилась не на арабоязычных, а на русскоязычных сайтах, и писали эту жуть уже не арабы, а носители русского языка, то есть наши сограждане, разделяющие идеологию ваххабизма. Многие из этих сайтов представляют собой, если можно так выразиться, «зеркало» тех, что существовали в начале 2000-х годов на арабском языке. Американские и саудовские спецслужбы тогда их позакрывали, а они под теми же названиями появились на русском языке. И все материалы, которые там были, теперь переведены и переложены на русские интернет-сайты. Назову два из них: «Гураба», что значит по-арабски «чужаки», и «Хунафа» – «благочестивые». Эти и подобные им сайты отравляют сознание мусульман России. Сугубая опасность их в том, что они используют исламскую лексику, цитируют Коран и приводят «соответствующие» хадисы, ссылаются на авторитетных богословов, и обычному мусульманину, не слишком хорошо знающему тонкости ислама и его истории, очень сложно во всём этом разобраться. Ведь в любом богословском диспуте спорящие стороны всегда найдут необходимые аргументы в одних и тех же источниках, вопрос лишь в искусстве их толкования. М.С. – Всё так, но почему же общественность, журналисты, учёные как будто ещё находятся в раздумье, неужели все эти годы не показали, «кто есть кто»? Находит ли работа вашего Института поддержку и понимание российской общественности? А.И. – Как только начинаешь объяснять, причём со множеством неопровержимых аргументов, что всё это – хорошо организованная деятельность религиозных экстремистов, тут же тебе говорят, что ты порочишь ислам. И мы у себя в Институте взяли за правило: переводить на русский язык и публиковать документы, касающиеся терроризма. Вопрос ведь не в том, ислам это или не ислам. А в том, что конкретно говорит, например, Усама бен Ладен. Или другой руководитель «Аль-Каиды», аз-Заркауи. Этот теоретик джихада написал много такого, от чего, как говорится, оторопь берёт, например, что нужно безоговорочно убивать всякого, кто не верует в Аллаха, но он был ещё и практиком – головы заложникам в Ираке самолично отрезал. О.Б. – Какова роль российского исламского духовенства в идеологическом противостоянии ваххабизму? Известны ли какие-то их заявления, действия? А.И. – К сожалению, представители традиционного ислама, духовенство и богословы – не все, конечно, но подавляющее большинство – не в состоянии противопоставить этому искажению ислама свою аргументацию. Им не хватает богословской подготовки, а может быть, в каких-то случаях и смелости… Они не выступают против тех, кто, выражаясь фигурально, «берёт ислам в заложники» и эксплуатирует его в своих целях. Вот характерный пример. Доку Умаров – известный террорист, находящийся в международном розыске, провозгласил себя эмиром Кавказа и заявляет, что он выражает и защищает интересы мусульман, строит исламское государство. И при этом требует, чтобы ему платили закят (обязательный ежегодный налог на поддержку мусульманской общины и распространение знаний об исламе. – Ред.). Заметьте: платить не духовным управлениям мусульман на Северном Кавказе, не мечетям, а им – бандитам! Что-то я не знаю, чтобы кто-то из российских мусульманских деятелей выступил с осуждением этого самозванца. Почему они позволяют бандиту выступать от имени мусульман? Никто не сказал, что его Исламский эмират Кавказа – это не что иное, как бандитская группировка. О.Б. – Не слышала я также авторитетных разъяснений о том, что же сказано в Коране о самой возможности совершения самоубийства ради ислама… Ведь террористы-самоубийцы называют себя шахидами – мучениками за веру… А.И. – Да, это требует постоянных, настойчивых объяснений со стороны нашего мусульманского духовенства. Самоубийцы, совершающие теракты, нарушают сразу две заповеди Корана. Первая – запрет на самоубийство, это безоговорочный запрет, никакого иного толкования его быть не может. Человек не имеет права сам себя лишать жизни. Второе: он не может лишить другого человека жизни, за это положено вечное наказание в аду. И террористок-смертниц, взорвавших себя в московском метро в конце марта, их наставники жестоко обманули. Они попадут не в рай, а в ад, потому что нарушили заповеди Священного писания ислама. М.С. – Александр Александрович, вы с юных лет занимаетесь изучением Востока. А вы любите Восток? А.И. – Конечно, я люблю Восток, все мои научные занятия – на Востоке. Но вот недавно я опубликовал в «Военно-промышленном курьере» статью «Курс на Запад». Это мой доклад на Совете по внешней оборонной политике. Я дал ещё такой подзаголовок: «Ориентация на мусульманский мир невыгодна Российской Федерации». Дело в том, что недавно министр иностранных дел Лавров объявил Россию частью исламского мира… И я с самого начала говорю: не дай нам Бог стать частью этого мира, потому что тогда Россия непременно погибнет, став этаким «Пакистаном с громадной территорией». Но любовь к Востоку – это несколько иное… Моя непреходящая любовь к Востоку родилась из его Средневековья, когда культурное, интеллектуальное развитие мусульманского мира достигло своего высшего расцвета, когда творили Ибн-Рушд, Ибн Сина, Ибн-Хальдун и им подобные, кто изучал «европейского» Аристотеля и был с ним на равных по высоте ума и духа. Но того Востока уже нет…

Параграф 1

Параграф 2