Спасённые сокровища. Катерина КУДРЯВЦЕВА

Галерея эта известна и в России, и за её пределами как одно из самых крупных не столичных художественных собраний: в её фонде – 50 тысяч единиц хранения. Основная его часть – коллекции, связанные с приходом христианства в этот край: пермская деревянная скульптура, иконы, в том числе знаменитого «строгановского письма», золотное шитьё, церковное облачение и утварь. Из этого раздела собрания на московскую выставку приехало лишь 120 экспонатов – но избранные, из числа самых редких.

Начало уникальной пермской коллекции, впервые так полно представленной в Москве, было положено в 1920‑х годах исследователями истории культуры Пермского края, собирателями его художественных сокровищ Николаем Серебренниковым и Алексеем Сыропятовым. Они организовывали экспедиции, спасали художественные ценности, оказавшиеся под угрозой уничтожения во времена государственного атеизма, когда закрывались и разрушались храмы.

К участию в экспедициях приглашали первого наркома просвещения Анатолия Луначарского и известного художника, реставратора и искусствоведа Игоря Грабаря. И уже в 1928 году была открыта первая экспозиция и выпущен первый художественный каталог Пермской галереи.

Благодаря шести экспедициям Серебренникова 1920–1930‑х годов, а также ряду последующих экспедиций до- и послевоенного времени, в основном 1960–1970‑х годов, в Пермской галерее одних только икон собрано около двух тысяч и примерно 500 номеров скульптурных памятников, самих же скульптур – почти вдвое больше, потому что под одним музейным номером может быть несколько фигур: в «Распятии с предстоящими» это и Богоматерь, и Иоанн Богослов, и Мария Магдалина, и сотник Лонгин…*

Музейщики действительно спасали христианские древности, но народ верил в это далеко не всегда, и нередко увозимые на музейное хранение иконы, скульптуры, церковная утварь провожались похоронными деревенскими плачами. А когда из одного села вывозили скульптуру Николы Можайского, люди попросили разрешения с нею попрощаться: её положили в специально сделанный гроб-ящик, в стружку, накрыли тканью и провожали, как близкого человека в последний путь.

Серебренников собирал также легенды, связанные со спасаемыми ценностями. Одна из них о Николе Можайском (или Можае): он защищает Русскую землю, ходит – помогает тем, кому нужна помощь, ходить приходится много, и его обувь быстро снашивается, поэтому безвестный мастер, делая фигуру Николы, вырезал для него галоши.

В коллекции есть несколько фигур Сидящего Спасителя, изображающих Христа в темнице. Такая скульптура обычно располагалась около иконостаса с северной стороны, иногда её ставили в центре храма между западом и востоком – как бы между жизнью и смертью. На московской выставке можно увидеть три скульптуры Сидящего Спасителя. И все три воплощают в себе особенности, которые отличают коллекцию в целом – и во многом всё искусство Пермского края, вобравшее черты многих народов, их антропологические признаки и верования, растворившие язычество в христианстве и соединившие традиции православного искусства с католическим.

Издавна на территории нынешней Пермской области жили коми-пермяки, ханты, манси, русские, в более поздние времена попадали сюда ссыльные поляки и другие «западники». Антропологический анализ Сидящих Спасителей показал, что «по национальности» это в основном коми-пермяки. А вот сам извод, сюжет памятника – западный, католический. Спаситель сидит печально в терновом венце, одну руку положив на колено, а другую подняв к щеке. Такого описания в Евангелиях нет, это апокрифический сюжет – похожие изображения есть на гравюрах Альбрехта Дюрера «Малые «Страсти Христовы»; много подобных скульптур в прибалтийских музеях. Есть разные гипотезы о том, как оказался в Перми этот извод. Согласно одной из них, первую такую скульптуру привёз из Польши Лжедмитрий, она тут «прижилась», благодаря пермским мастерам «размножилась», обретая при резке местные черты лица и сложения… Но ни эта, ни другие гипотезы не имеют достаточных подтверждений, и вопрос о происхождении этого образа Спасителя остаётся открытым.

Христианство на территории нынешнего Пермского края стало укореняться в XIV веке, но ещё очень долго соседствовало с язычеством. Надежда Беляева, прежний директор Пермской галереи, проработавшая в этой должности более тридцати лет, поясняет: «Естественно, те, кто жил здесь, долгое время поклонялись богу выдолбленному, изваянному, тому, что в лесу ставили или у ворот дома. И чтобы приучить людей к храму, в XVII веке в него допустили скульптуру. И они стали приходить в церковь. Жалели ещё своих деревянных богов, кормили их, корочку подсовывали, одежду накидывали. Отношение к скульптуре было такое языческо-христианское…».

Почитавшаяся прежде Сидящая Златая Баба была как бы заменена Сидящим Спасителем, идол Войпель – изваянием Николы Можая. Эта зримая и незримая связь с дохристианским наследием объясняла и сложную судьбу скульптуры, гонения на неё. Однако Московский собор 1667–1668 годов предписывал заканчивать иконостасы скульптурой – иногда даже целыми ансамблями. Но если в католическом храме скульптура – неотъемлемый элемент интерьера, то в православной церкви, украшенной в основном фресками и иконами, она во все времена смотрелась непривычно и по сей день остаётся редкостью.

В XVIII веке соборная скульптура вновь попала под запрет. Поэтому то, что представлено в Пермской галерее, относится главным образом к XVII столетию или уже к XIX веку и началу XX. Есть в этом собрании и экспонаты, разные части которых созданы в разные периоды. Так, на привезённом в Москву рельефном изображении трёх великомучениц Параскева Пятница была вырезана в XVII веке, а предстоящие Екатерина и Варвара – двумя столетиями позже. Параскева изображена с языческими символами – дождём и вспаханным полем на платке и, как писал Серебренников, с «пышным игривым узорочьем лёгкой рельефности» на юбке, её голова почти вплотную прилегает к плечам; две другие великомученицы выполнены в стиле своего времени – у них довольно длинные шеи, одежда строже, и складки на ней не нарисованы, а именно вырезаны.

Однако пермская скульптура и более позднего времени выполнена в традициях XVII столетия, в духе именно той далёкой эпохи. Резчик конца XIX столетия крестьянин Никита Кирьянов на своём знаменитом Распятии с 34 головками херувимов (также представленном на московской выставке) изобразил персонажей в париках петровского периода, с чертами первого императора Всероссийского.

Поскольку скульптура в православной Руси встречалась нечасто, редки и собрания скульптурных церковных ценностей. Но всё же они есть. «Интересная коллекция древнерусской деревянной скульптуры существует в Русском музее, – отметила Нина Казаринова, заместитель директора Пермской галереи по научной работе. – Известна поволжская скульптура, есть коллекция в Моршанске, не говоря уже о Севере России. Недавно вышла книга Марии Бургановой о сакральной пластике… То есть скульптура открывается, открывается и открывается. Но заслуга Пермской галереи в том, что она показала первую в стране экспозицию и сделала коллекцию столь популярной, что на выставке поволжской народной скульптуры в художественном музее Ульяновска посетители почти риторически спрашивали: «Ведь это пермскую скульптуру привезли?» – совершенно не думая, что у них есть своя».

Интересны представленные на выставке пермские иконы, самая древняя из них – «Сретение Господне» XVI века, с пометкой: «дерево, левкас, темпера». Есть здесь икона одного из первых крестителей зырян (народа коми) – Стефана Пермского – с житием, в котором отражена история края. Хотя сам Стефан до Чердыни, то есть до нынешней территории Пермского края, не дошёл, остановившись в Усть-Выме, христианизацию продолжили епископы Герасим, Питирим и Иона – на выставке представлена икона с изображением этих Великопермских святителей-чудотворцев.

Почти все иконы, привезённые на выставку, связаны с родом Строгановых, осваивавших Пермский край. Они строили здесь медеплавильные заводы, солеварни, жемчужницы и даже целые города с деревянными и каменными храмами. Обращение в христианство пермяков началось задолго до появления здесь первых Строгановых, но в том, что Пермь стала «российской» и по менталитету, и по вере, и по художественным ценностям – несомненно, заслуга представителей этого славного рода. По строгановским заказам делались иконы в их Оружейной палате и художественных мастерских, где работали прекрасные мастера, знатоки своего дела. Из строгановских вотчин происходят иконы XVII века «Благоверные князья Борис и Глеб» с изображением первых канонизированных на Руси святых страстотерпцев и икона «Преподобный Сергий Радонежский» из деисусного чина.

Скульптурное пермское наследие в основном анонимно (установлены лишь два имени авторов – Кирьянов и Домнин), иконы же всё больше подписные. И среди них работы самого известного мастера строгановской школы – Семёна Хромого. В коллекции галереи пять икон этого автора, то есть почти все известные его произведения. В Москву привезена одна из них – «Беседа трёх вселенских святителей («Благодатные плоды учения»)» начала XVII века.

Со Строгановыми связана и большая коллекция лицевого шитья. Техника эта использовалась и в московских мастерских, но, в отличие от столичного, где было больше многоцветья, пермское (строгановское) шитьё почти сплошь покрыто серебряной и золочёной нитью, из-за чего покровцы или пелены тяжёлы и похожи на жёсткий панцирь.

В коллекции пермского шитья есть вещи смелые и оригинальные, например, вышивка, изображающая версию убийства царевича Димитрия Никитой Качаловым. Сам Качалов изображён с ножом у горла царевича, рядом ангел и душа маленького Димитрия, которая к этому ангелу протягивает хрупкие, тонкие руки. Возле каждого персонажа вышита подпись.

Без сомнения, коллекция Пермской галереи уникальна. Удивительна история её спасения от пожара: лет двадцать назад в здании кафедрального Спасо-Преображенского собора, в котором находится музей, загорелась проводка. Она могла бы спалить всё в одночасье – но лишь обожгла угол, не тронув ни один экспонат. Сотрудники галереи называют это чудом, которое сотворили собранные в галерее «пермские боги».

Древнее искусство сегодня понемногу возрождается, и, возможно, в том немалая заслуга Пермской галереи, не только сохранявшей и изучавшей христианские древности, но и возрождающей интерес к ним в наши дни. В тех местах, где когда-то собирал старинные предметы для коллекции Николай Серебренников, новые мастера сейчас ставят свои скульптуры – огромные и завораживающие, вкладывая в них свою веру, свою душу, как бы поднимая их над вечной суетой и пытаясь с их помощью соединить прошлое и будущее в настоящем.

Катерина КУДРЯВЦЕВА