«Внутри самого человека есть нераскрытые могучие силы…» Ольга ЕРЁМИНА, Николай СМИРНОВ
ПРЕДСТАВЛЯЕМ КНИГУ
Окончание. Начало в № 1
«С таким атеизмом жить нельзя»
Интерес Ефремова к глубинной психологии и эзотерической философии не случаен. Сама жизнь выковала Ивана Антоновича таким образом, что предоставила ему на практике простые и ясные подтверждения многих постулатов Живой Этики, давая при этом материал для дальнейших этических и философских исследований. Для него не представляло мучительного вопроса существование экстрасенсорных способностей, сверхдлинных причинно-следственных линий, переходящих в судьбу; его практически интересовала астрология, и он сожалел, что ей не уделяется должного внимания. Вся эта жизненная фактология должна была концептуально оформляться, структурироваться определённым образом. Классическая научная картина мира таких возможностей не давала, отсекая от себя целые пласты зовущей реальности. Недаром в «Часе Быка» земляне ЭВР (Эры Встретившихся Рук. – Ред.) жёстко критикуют науку Торманса (планеты с олигархическим строем, на которую прибыла космическая экспедиция с Земли. – Ред.). Наследие Рерихов такую возможность предоставило, находясь на стыке науки, религии (понимаемой не с обрядовой, а с сущностной стороны) и искусства.
В переписке с Портнягиным Иван Антонович высказывался предельно откровенно. Например:
«Я совершенно согласен с Вами, что идеи йогизма скоро будут «неудержимым потоком», но поток будет, закономерно, мутным, как острая реакция на плоскостнейший утробный материализм, культивирующийся уже немало лет на Святой Руси. <…>
Мне думается, что сопротивление будет жесточайшее, хотя бы на примере Лысенко – его надо судить как государственного преступника, а вчера перед Академией Наук в числе виднейших деятелей вывесили его огромнейший портрет! Тёмные силы сильны, а потому – будьте осторожны!»
«Материальность мысли – это вы совершенно правы, но метафизическое отношение к ней наших учёных и философов – вот главная беда. Именно по этой причине они не могут объяснить даже себе самим ясновидение, телепатию и телекинез, именно потому так трудна очистка ноосферы. А если бы они сообразили бы это, то, поскольку к «многослойности» пространства-времени они уже подошли, всё бы стало на свои места».

Иван Антонович Ефремов. Фотография с розой. Конец 1960-х
«Отвечаю на Ваши вопросы по предисловию к Кларку (речь идёт о повести «Космическая Одиссея» и о поставленном по ней фильму. – Ред.). Я его «изничтожил» было, но, уступая слёзным просьбам двух редакций, согласился отсечь конец, в котором говорится о духовной пустоте и фильма, и книги. <…> Гипотеза… не научна… Конечно, как же иначе. Речь идёт: а) о нашей официальной науке – читатели иной и не знают, и, даже если бы Келдыш узнал, что его наука убога и существует иная, настоящая (Ефремов имел в виду эзотерику. – Ред.), то счёл бы автора предисловия за сумасшедшего или опасного маньяка; б) на том уровне, о котором идёт речь в повести – человекообезьян, даже для истинной науки бесполезность вмешательства очевидна. Поэтому все Ваши возражения отпадают по той причине, что они не противоречат моей позиции, я полностью с ними согласен. Но никогда не забывайте, с какой колесницей Вы имеете дело. В лице молодого массового советского читателя мы, увы, видим самую низшую колесницу (по чудовищному невежеству в делах духовных)».
«Я не совсем понимаю, почему Вас так смущает вопрос: теизм – атеизм. Для меня – врождённого атеиста, сейчас это не имеет никакого значения, если речь не идёт о личном, человекоподобном, карающем Боге.
Если брать атеиста в его прежнем, примитивном понимании, что всё есть беспорядочное корпускулярное движение со случайными последствиями, тогда ко всем чертям такой атеизм, я не атеист, ибо с таким атеизмом жить иначе, чем по-скотски, нельзя и аморальность – неизбежное следствие, что мы и видим. Если же признавать некую причинную связь, назовите её кармой, мировой механикой, эволюцией, развитием процесса с определёнными законами и порядком, то такой атеизм меня устраивает, но ведь это иначе называется теизмом такими людьми, как Рерихи. Здесь дело не в термине, а в вере в существование определённых законов причин и следствий, протяжённых во времени, которым подчиняется весь мир, будь то людишки, архаты или апсары…
Но ведь признание системы есть одновременно принятие религии, ибо что же такое религия как не свод определённых правил поведения, в согласии с законами бытия? Само слово «религио» означает связь, зависимость, опору… Признавая связь причин, следствий, времён и процесс мирового развития и соподчиняя ему нормы своего поведения, Вы тем самым религиозны. И я не понимаю Ленина, который так бешено восставал против религии, будучи сам не менее, а более религиозным, чем самые неистовые церковники. Религия – есть моральный свод, а что он неизбежно должен опираться на веру, Вам должно быть очевидно. Вера же может быть, в зависимости от уровня восприятия, хоть в пень, и горе тому обществу, которое, уничтожая прежнюю веру, не заменит её другой. Всеобщее страшное моральное обнищание и разрушение ещё впереди, и никакая Махабхарата нас не спасёт от морального крушения нашей цивилизации, что, впрочем, и предвидит Е. И. <…> Просмотрел ещё раз Ваше письмо и вижу, что не ответил ещё на одно. Рерих говорит, что каждый должен выбрать себе Учителя, ещё стремясь к Пути. Это вовсе не значит, что Вы рыщете и находите некую личность. Отнюдь! Вы выбираете себе одного из великих Учителей человечества, в том смысле, что это может быть Будда, а может быть и Христос, или кто-либо из Бодисаттв, или ЕПБ, или даже отец «Розенкрейцер» и т. д. Иными словами, Вы дисциплинируете себя в той или иной религии, или философии, или науке, какая Вам больше по душе, будь то хоть Гиппократ или Ауробиндо. Иными, опять же, словами, Вы набираете определённую кармическую высоту, а дальше идёт уже познание».
«Я по-прежнему занят размышлениями на три важнейшие вопроса Кармы, которые меня особенно интересуют как палеонтолога.
1. – о нём Вы знаете – право на уничтожение вредоносных, и принципы определения – и вредоносности, и права.
2. Права на самоуничтожение, которое должно вытекать из
3. Права судить высшие силы Судьбы и Промысла.
Я прихожу к заключению, что из-за разности масштабов право судить нецелесообразность и ошибки высших миров имеем только мы – жертвы страдания в плохо устроенном мире, устроенном недодуманно «ими». Не «они», великие и всемогущие, а мы, маленькие их жертвы. И очень интересно, что я нашёл подтверждение этому сразу в двух писаниях: Евангелии от Иоанна («и дал ему Отец право Суда, ибо он есть Сын Человеческий») и в древней легенде индуизма, где говорится, что Брахма узурпировал себе право создания мира, вопреки другим членам Тримурти – Вишну и Шиве, создал его, «запустив» Махамайю (дни и ночи Брахмы), и тем самым обрёк на великое страдание свои создания, особенно мыслящие (разумные) существа рода человеческого.
И если право суда над ним остаётся за нами, купленное неисчислимыми жертвами и страданиями, тогда следует пересмотреть Карму и, может быть, право ухода из этой жизни, вольного и ненаказуемого, – тоже право Сына Человеческого. Это всё вопросы величайшей сложности, но если удастся хотя бы получить намёк на ключи подхода, то это – великое дело…»
«Эффект Колумба»
Особняком стоит письмо врачу-урологу Россихину: «Если искать путь, то, как Вы очень хорошо сказали в начале письма, он в наше время лежит через общественную йогу («Агни Йогу»), йогу служения человеку и обществу, йогу уничтожения страдания и войны со злом и несчастьем (не забывая, что всё в этом мире имеет две стороны). Для всего этого нужно и самоусовершенствование, и самоограничение, но в иной мере и иных целях, чем в личной йоге, которой начинают увлекаться многие, мечтая получить особую власть и силу. Если бы они знали, что не получат ничего, кроме ответственности и заботы, самопожертвования и долга, то они даже близко не пытались бы познакомиться с высшей йогой. Если бы они знали, что на самых высших ступенях «посвящения» человек не может жить, не борясь с окружающим страданием, иначе он погибнет…
От души желаю Вам и Вашим товарищам твёрдо стать на путь – это самое большое счастье, какое есть на Земле, кроме большой любви…»
Гностики поздней античности делили людей по качеству информационного метаболизма: физики, психики и гилики – телесно, душевно и духовно ориентированные. Судя по всему, такое деление не утеряло своей актуальности. Выкрики о недопустимой религиозности рериховского наследия на этом фоне особенно показательны.
Сознание многих начинает плыть от мыслей о неких над-сущностях, и они либо начинают бояться их, либо сваливают на них всю свою ответственность. Рождается потребность не трудиться вместе с ними, а инфантильно от них чего-то требовать. Однако махатма – это не христианский Бог, который беспределен, всё знает, всё умеет, и на всё Его воля. Это бодхисаттвы, чьи проявления ограничены в пространстве и времени. Ну а Тонкий и Огненный миры… Речь только об одном: материальна ли мысль? Возможна ли принципиально телепатия? Если принципиальный ответ (неважно, с какими оговорками) гласит «да» – то всё остальное прямо-таки само собой подразумевается. В этом принципиальном «да» скрыта вся философская часть теософии.
Раз чувство и мысль – объективные субстанции, только тонкоматериальные, то пространство должно быть наполнено мыслеобразами. Предполагать, что это бесструктурное аморфное марево, – значит противоречить всем известным законам самоорганизации материи. Раз есть структура, значит, есть иерархические уровни (придонный ил – вода – воздух – вакуум).
Далее: если есть ясновидение, то это доказательство того, что сознание не закреплено в теле абсолютно. Значит, человек многомерен и сосуществует, подобно всё более разреженным матрёшкам, во всё более тонких структурах, из которых может черпать информацию. Что может помешать его тонким оболочкам существовать какое-то время после смерти самой грубой оболочки – тела – совершенно неясно.

И. А. Ефремов и палеонтолог К. К. Флёров у скелета динозавра. Фотография конца 1940-х
Это превосходно понимают сторонники того самого «утробнейшего» материализма, и для них оказывается принципиально именно то, о чём Иван Антонович писал не раз: отрицание, попытки любой ценой доказать, что каких-то фактов быть просто не может. Более того, несмотря на совершенно ясные утверждения мыслителя, его самого старательно карнают, суеверно втискивают в прокрустово ложе, в полном соответствии с «эффектом Колумба» (так психологи называют консервативную способность восприятия исключать из увиденного то, что не соотносится с опытом или ожиданиями), отказываясь понимать анекдотичность таких попыток. Болезненная потребность разъять целостный процесс познания на жестокую оппозицию механистической науки и религии, понятой как покорность иррациональному авторитету, – лишь характеристика внутрипсихической проблемы современного западного интеллектуала.
Отличие подлинного учёного от авгура – умение осознавать положенные временем границы и готовность выходить за их пределы, стремиться к познанию, а не к воспроизводству разрешённых ходов исследования, когда «мысль, как загнанная зверюшка, металась между словесными нагромождениями изречений, отступлений, реминисценций, схоластики доказательств. Учёные Торманса очень много занимались отрицанием, словесно уничтожая то, чего якобы не может быть и нельзя изучать» («Час Быка»).
Известно, что, отдавая должное достижениям индийской йоги, Ефремов понимал её историческую обусловленность и критиковал за требования, трудносовместимые с существованием в современном мире. Идентичное отношение мы находим в Агни Йоге. Там немало предостерегающих слов от увлечения йогическими практиками без работы на общее благо.
Немало о возможностях психической энергии, заключённой в человеке, сказано в Живой Этике. Но там же неоднократны предупреждения об осторожности в привлечении новых энергий. Новое качество энергии без вредных последствий можно выдержать лишь будучи человеком всесторонне развитым и гармоническим, имеющим благородную цель. Прежде же необходимо учиться вниманию и синтетическому мышлению, которое, как подчёркивается, ничего общего не имеет с оккультным сосредоточением.
Змея и роза
Настойчивое использование алхимической и розенкрейцерской символики сообщает произведениям Ивана Антоновича дополнительное измерение, углубляя ткань его текстов и связывая разные пласты семантических полей.
Ртуть и золото как алхимическая пара, радиация как признак трансформации элементов… Ещё в первом трактате розенкрейцеров начала XVII века говорится об открытии новых звёзд в созвездиях Лебедя и Змееносца. Излишне приводить все упоминания Ефремовым змеи (в том числе и кусающей себя за хвост, что у розенкрейцеров символизировало процесс порождения материи материей же) и созвездия Змееносца; лебедя и ворона (в алхимии – белая и чёрная стадия делания)…
Более того, согласно теософской доктрине, Уран и Нептун – планеты, обеспечивающие связь Солнечной системы с высшими мирами. Южный полюс Урана направлен на созвездие Змееносца, а северный Нептуна – на созвездие Лебедя.

Елена Ивановна Рерих. Художник Святослав Рерих. 1937
Становится ясно, что недаром на письменном столе мыслителя стоял и поныне стоит закованный в серебристую броню рыцарь – статуя в локоть высотой, а на одной из известных поздних фотографий Иван Антонович запечатлён с розой на столе. Кстати, почти все изображения Елены Ивановны Рерих – с розой. Да и имя главной женщины «Часа Быка» Фай Родис на латыни означает «Роза».
Есть и тонкие параллели: например, работа алхимика есть в устах самих алхимиков «дело женщины и игра ребёнка». Важнейшей интерпретацией этого символа является развитое воображение, наиболее свойственное именно женщинам и детям. Неспроста Иван Антонович постоянно пишет о роли воображения и творческой фантазии, ставя её в основу путей восхождения из инферно (от латинского inferno – «нижний», «подземный», у Ефремова общество или биологическая система в состоянии страдания, своего рода «проклятия». – Ред.).
Всё сказанное отнюдь не означает, что в лице Ефремова мы имеем дело с неким тайным посвящённым. Существующие твёрдые факты укладываются в проявление пристального интереса и понимание плодотворного начала, сокрытого в эзотерике как необходимом историческом явлении. И, конечно, это факт огромной направленной эрудиции, в том числе знакомство с недоступными для советского читателя книгами Рерихов, Блаватской, Гурджиева – о коем отзывался резко негативно, Ауробиндо, Успенского, Безант, и такими, скажем, как «Утро магов» Л. Повеля и Ж. Бержье или «Белая богиня» Р. Грейвса. Необычные интересы и необычные способности, увязанные в диалектическую пару и устремлённые к общему благу, рождают плоды с фантастически чарующим ароматом. Такова жизнь Ивана Антоновича и таковы его книги.
Огненно устремлённый. Авакара. Прислушаться бы нам всем к нему – уже пора.
Фрагменты из книги «Иван Ефремов». Издательство «Молодая гвардия», М., 2013. Серия ЖЗЛ.