Заветный сад. Людмила СИНИЦЫНА

В слове «заветный» для художницы скрыто несколько смыслов.

Первый – легко читаемый – связан с отчим домом, построенным её родителями, с большим садом, за которым любовно ухаживала мама, – находится он в посёлке «Заветы Ильича». Жители посёлка называли его просто «Заветы»…

«Заветный» – это «особенный», «глубинный». Такие особенные впечатления возникали на берегах чистой речки Серебрянки, в густом сосновом лесу, на его извилистых тропинках. Там родилось и первое желание рисовать.

Но самое заветное и значимое для Татьяны, что во многом определило её творчество, – её встреча с учением великого музыканта и суфийского мастера Инайят Хана (1882 –1927).

Началась эта история в 1991 году. Татьяна имела тогда о суфизме самые смутные представления. Но однажды к ней в мастерскую посмотреть её работы пришли три человека. В разговоре выяснилось, что гости скоро едут в Голландию, где располагался один из центров Инайят Хана. Они, первые из русских, установившие связь с последователями великого мистика за границей, собирались пропагандировать его учение здесь, в России.

Идея эта не была случайной: ведь Инайат Хан приезжал в Москву в суровое для нашей страны время, в 1912 году – перед революцией, и здесь его очень тепло приняли, его музыкальные выступления пользовались огромным успехом.

И уже в тот приезд в Россию (а он провёл в стране почти год) он увидел смысл своей деятельности в объединении людей всех культур в одном устремлении – открыть своё сердце Истине.

Большое впечатление произвела на него Троице-Сергиева Лавра: золотые купола, золотое облачение священнослужителей (цвет, очень близкий к шафранному, который считается в Индии цветом просветления), атмосфера, царившая в обители…

Встреча с глубинным православием, понимание его сути, наверное, и подсказали ему эмблему ордена, становление которого тогда только начиналось, – янтарное сердце с серебряными крыльями. В его учении не было противопоставления одной религии другой. Он утверждал, что в самой высшей точке – точке просветления и приближения к Истине – все религиозные учения становятся близки друг другу. Инайят Хан мечтал о том, чтобы традиции не мешали людям слышать тех, кто рядом, и понимать главное.

В России он познакомился с Александром Скрябиным, Алексеем Толстым, Владимиром Полем. Все они предвидели опасность войны, распада, невероятных потерь и человеческих жертв и хотели предотвратить трагические события. Это побудило их приступить к работе над балетом «Шакунтала». Они надеялись, что эта постановка станет посланием русскому царю…

…Для Татьяны самой стало неожиданностью вырвавшееся у неё: «Как бы мне хотелось поехать с вами!» Она понимала, что желание это выполнить почти невозможно, – нельзя было получить визу всего за две недели. Но ощущение, что ей это очень нужно, не оставляло. И в тот же день началась череда чудесных «совпадений» и событий, которые позволили Татьяне отправиться в Голландию. Её не покидало ощущение, будто она плывёт в лодке под парусом, который наполняет попутный ветер.

…Мягкие, текучие песчаные холмы тянулись вдоль береговой линии. И вдруг вдалеке показался янтарный купол – как продолжение этих песчаных холмов и как их завершение. Это было здание одной из многочисленных школ Инайят Хана в Европе.

Спутники посоветовали Татьяне написать в подарок центру портрет Инайят Хана.

– Я была не против. Но ведь я никогда не встречалась с Инайят Ханом, передо мной были только его фотографии… А я, выпускница суриковской школы, даже в страшном сне не могла себе представить, что возьмусь писать портрет по фотографиям. Я всегда работала только с натурой! Писать портрет такого великого музыканта и мистика по снимкам – мне казалось, это всё равно что взяться писать икону, не зная канонов.

В полной растерянности Татьяна смотрела на фотографии. Лицо изображённого на них человека было полно вдохновения. Оно завораживало. А ещё перед ней лежали его книги, в которых он излагал своё учение…

– Его веротерпимость – свидетельство высокой души, – объясняет Татьяна. – Все религии говорят об одном, призывают своих последователей к одному и тому же, хотя и основываются на разных традициях.

Татьяна начала работать, понимая, что должна создать собирательный образ. Она встала перед чистым холстом и, уже не глядя на фотографии, начала писать портрет «по памяти», отбрасывая всё лишнее.

– Совершенно непостижимым образом мне, сделавшей только самые первые шаги на этом пути, удалось увидеть как бы внутреннее пространство медитации, бесконечную вереницу светлых людей. Мантра, которую я читала во время работы, сама вела кисть. Потом появился второй план – маленькое парусное судно. А фон превратился в небесное море и место силы, куда двигалось судно. Невидимое стало видимым!

Последний этап работы происходил в храме. Наконец, Татьяна закончила картину, покрыв её тонким слоем прозрачной краски, всё ещё полная сомнений… Все контуры чуть-чуть расплылись… И женщины, работавшие в храме, вдруг всплеснули руками – они увидели, что картина дышит, мистическое тело «входит и выходит», что и было сутью учения. И сам Инайят Хан получился очень красивым. Никогда до тех пор Татьяна не писала ничего подобного. Портрет был создан в совершенно необычной для неё манере, рождённой новым уровнем понимания и проникновения.

Представители центра – люди очень требовательные – приняли портрет, и он остался в голландском центре. Художница подарила им ещё несколько своих работ. Часть из них была отправлена в другие центры: в Швецию, в ЮАР, в Германию.

– Так я удостоилась счастья соприкоснуться с учением, услышать его отзвук в своей душе. Могу ли я сказать, что я последовательный суфий? Есть люди, которые неустанно трудятся, чтобы приобщить к этому мировоззрению других. Это особого рода служение. Но я художник, и свою задачу видела не в том, чтобы развивать учение, распространять его, находясь в ордене, а в том, чтобы показывать, что я сама почувствовала, через свои картины. Пусть полотна рассказывают о том, с чем меня свела судьба.

Татьяна много общалась, советовалась с представителями ордена, пытаясь найти своё место в жизни. «Ты можешь работать над своим собственным золотым садом», – сказал ей один из наставников.

– И я поняла это буквально. Чтобы постичь учение, понять его суть, я сначала должна постичь земной сад. Сад, который до того момента я воспринимала как нечто само собой разумеющееся, в котором неустанно трудилась моя мать – она выращивала ирисы, пионы, георгины, хризантемы, розы… Очень долго я воспринимала её просьбы помочь как досадную помеху, отвлекающую меня от живописи. Но мамы не стало, заветный сад постепенно приходил в запустение…

И вот настал момент, когда работу в саду Татьяна стала воспринимать как работу над собой. Она принялась изу­чать различные деревья, устройство старинных парков в русских усадьбах и парковые традиции других стран.

– Сады Японии, Англии, Германии или России очень отличаются друг от друга. То, как высаживает человек деревья в саду, где и какие цветы он выращивает, говорит о его восприятии мира. И даже если в саду цветёт всего лишь один розовый куст (как это часто встречается в Японии) – он отражает наши представления о райском саде, об утраченном мире, к которому стремится наша душа.

В творчестве Татьяны зазвучала тема сада.

Один из племянников Инайят Хана – Шейх Махмуд – однажды вместе с женой посетил дом Татьяны в «Заветах», где встретился с последователями учителя.

Рассматривая новую серию полотен Татьяны, гости процитировали строки Инайят Хана: «Что на небесах, то и на земле. Что на земле, то и на небесах».

И пояснили: «То, что проходит через тебя здесь, на земле, находит отражение в высших сферах. Вот почему так важно утверждение красоты на земле».

Татьяна снова подумала о своей маме – она была очень далека от всякой мистики, но чувствовала это сердцем.

– Я счастлива, что смогла после того, как её не стало, продолжить её дело – выращивать земной сад, благоустраивать его – и переносить на свои полотна. Каждый раз, сажая что-то, поливая и разрыхляя землю, я вдруг получаю ответы на вопросы, которые долго мучили меня. Заветные ответы! Не случайно при всех храмах есть – пусть самый крошечный – садик. Там всё значимо. Растения, соединение цвета, аромата образуют неповторимый образ. И когда мы идём по саду, структура нашей личности чуть-чуть меняется к лучшему…

Людмила СИНИЦЫНА