Уроки победоносной войны. В. ЗОЛОТАРЁВ.

ГОД РОССИЙСКОЙ ИСТОРИИ

Уроки победоносной войны

Бывают времена, когда история приближается к нам. Ею жгуче интересуются, ею погружённо увлекаются, к ней апеллируют, на ней спекулируют. Такое случается и в безвременье, и в застой, и – в «точках бифуркации», когда наступает пора выбора национального курса в море истории, когда наука и искусство о прошлом выполняют роль новонайденной старинной лоции малоизученных мест.

Последние четверть века отечественная история подвергалась жесточайшим испытаниям, какими для неё всегда являются и новые степени свободы, и новые конъюнктуры, да и незабытые старые – тоже. История и представления о ней – непременное противостояние идей и идеологий. «Современные водоразделы противостояний определяют, что именно, какую именно добычу исследователь стремится извлечь из потока времени. Сегодня в толкование русской истории добавляется ещё один мотив – обвинение России в некой извечной агрессивности, заложенной якобы в саму природу азиатско-славянских народов», – констатирует военный историк В. А. Золотарёв.

При таком толковании получается вроде бы, что Русь, Россия, СССР, если бы не такая вот их природа, могли бы и жить себе мирно, когда воюют вокруг, когда жар бушующего пламени раскалил стены твоего дома.

Обращаясь в этом году к памяти 1812 года, мы не можем не иметь в виду, что наполеоновские войны были событием мировым (хотя и не затронули, скажем, Китай или Океанию). Участие в них России определялось и тем, что война в ту эпоху была непременным и всеобщим инструментом политики. Была не последним, а первым аргументом в экономике и государственном строительстве. В этом смысле Отечественную войну 1812 года можно считать историческим прообразом Великой Отечественной. А если говорить о событиях четырёхсотлетней давности, то в 1605–1612 годах во внутренней российской Смуте настолько активно участвовали вооружённые соседи по Европе, что обретение Москвы Вторым ополчением стало по сути утверждением нашего Отечества как независимого и единого государства.

Но путь к победам 1612, 1812 и 1945 годов был непредсказуемо труден в такой мере, что без вопрошающего обращения к тем событиям немыслимо понимание истории государства и народа российского. И в материалах этого номера, объединённых рубрикой «Год российской истории», мы обращаемся к тем временам.

«Великая Отечественная война 1941–1945» – так просто и ясно называется 12-томный труд, этапный для нашей исторической науки. В 2012 году вышли первые два тома. В этом издании всё принципиально – и подбор фактического и концептуального материала, и принципы его анализа, и сюжеты томов. Труд строго научный, но рассчитан на восприятие и читателя-неспециалиста. О том, почему именно так создаётся 12-томник, на встрече в редакции «НиР» рассказал заместитель председателя Главной редакционной комиссии – научный руководитель этого фундаментального труда Владимир Антонович ЗОЛОТАРЁВ – историк и теоретик военного искусства, военной политики и психологии. Генерал-майор с опытом (уже историческим) службы в Штабе Объединённых вооружённых сил государств – участников Варшавского Договора и в Генштабе Вооружённых Сил СССР. Доктор исторических и юридических наук, почётный член ряда зарубежных академий, международных военно-исторических сообществ.

Изучение Великой Отечественной войны началось буквально с первых её дней. Боевой опыт первых месяцев нашёл отражение в директивах и приказах Ставки Верховного Главнокомандования, в Боевом уставе пехоты 1942 года. Особенно интенсивно изучались уроки проведённых боёв при подготовке масштабных операций. Но как государственная военно-научная программа, историческая работа по Великой Отечественной берёт начало с апреля 1942 года, когда была создана Комиссия по изучению опыта идущей войны под руководством Г. Ф. Александрова и И. И. Минца. Она очень много сделала в течение войны: выпускались статьи, брошюры, книги; шёл сбор информации; готовились аналитические материалы. Первым фундаментальным трудом стал четырёхтомник «Операции Советских Вооружённых Сил в войне 1941–1945. Военно-исторический очерк». Он вышел после войны, по её итогам. Но первый его том был секретным до девяностых годов!.. Во времена Хрущёва вышел шеститомник. Если отвлечься от его излишней политизированности и идеологизированности, – добротный научный труд. В эпоху Брежнева был создан двенадцатитомник «История Второй мировой войны». Руководил подготовкой издания Павел Андреевич Жилин, первый директор Института военной истории Министерства обороны СССР. В 1998–1999 году в издательстве «Наука» вышел четырёхтомник «Великая Отечественная война 1941–1945 гг. Военно-исторические очерки», подготовленный Институтом совместно с историческими подразделениями Российской Академии наук. Это был уже взгляд на события из конца ХХ века.

Особая, поистине прорывная научно-историческая акция – серия «Русский архив. Великая Отечественная». Это сборники документов. С 1993‑го вышло 29 томов. Первый том давал уникальный материал по реальному состоянию армии и флота накануне войны.

23–31 декабря 1940 года в Кремле руководство страны провело совещание, в котором приняло участие около трёхсот военачальников разных степеней. Кстати, присутствовал и небезызвестный генерал Власов, командир 99-й дивизии, которому суждено было стать предателем. Разговор был чрезвычайно откровенный. Все доклады, в том числе и на оборонительные темы, вошли в первый сборник. В их числе – доклад командующего Киевским особым военным округом Г. К. Жукова. Здесь произошёл курьёз, о котором расскажу, чтобы представить, какие неожиданности случаются при подготовке документов к публикации, какие казусы из этого могут произойти, если не разобраться… Читаю текст доклада Жукова, но вижу, как-то непохоже на будущего маршала… Провели историко-архивное расследование и выяснили: у нас в руках первая расшифровка, которую делала стенографистка, – не понимавшая сути дела, не знавшая терминов. Нашли, слава Богу, подлинный доклад, всё разрешилось. Следующие тома «Русского архива» – документы Ставки Верховного Главнокомандования, Генерального штаба, приказы и директивы Наркома обороны СССР. Книги пользовались невероятным спросом. И сейчас они – одна из основ нашего труда, наряду с громадным пластом архивных материалов.

Хочу напомнить, если кто забыл, что наша научная историческая школа имеет очень хорошие корни, они уходят в XIX век. Первая военно-историческая комиссия – прообраз современного Института военной истории (который, кстати, выжил в трудные времена и действует по сей день) – была создана в марте 1879 года. Она обобщала опыт только что закончившейся Русско-турецкой войны. Были комиссии по обобщению опыта Русско-японской войны, Первой мировой, Гражданской…

И к работе над нашим 12‑томни­ком «Великая Отечественная» мы привлекли практически всех, кто профессионально владеет материалом по теме, кто имеет свою собственную лабораторию, кто изучал зарубежные источники, работал в наших архивах. В нашем коллективе работают люди из многих министерств и ведомств. В первую очередь это академические институты – Российской истории; Всеобщей истории; Славяноведения и балканистики; Дальнего Востока. Работают с нами военные историки, которые имеют свои наработки, свои, десятилетиями иногда складывавшиеся, архивы, – это тоже наше драгоценное приобретение. Конечно, задача поставлена сложнейшая – к 70‑летию Победы закончить издание. Работа у нас идёт над всеми томами одновременно. Мы торопимся, надо успеть. Ведь к 2015 году живых участников той войны останется уже совсем немного. Надо, чтобы они увидели наш труд в законченном виде. Великая страна должна иметь свою научную письменную историю, а Великая Отечественная – особый её этап.

В Германии вышел десятитомник о Второй мировой. Тридцать лет создавался. Четвёртый том посвящён событиям на Восточном – советско-германском фронте. Пока ещё на русский не переведён, а это необходимо сделать, полезно во всех отношениях. Нам надо знать их методологические и методические приёмы. Судя по переведённым частям, материал объективный. Пишут с уважением о противнике, то есть о наших военачальниках, о бойцах и о той самой горечи, которую испытывали немцы, понимая, во что они ввязались. Тема покаяния началась у них давно, мемуаров – море, аналитических работ, воспоминаний крупных генералов, полководцев – тоже. Они переводились и на английский, и на русский язык. Но фундаментальная разработка такого масштаба, думаю, – первая.

Американцы издали историю Второй мировой войны в 97 томах, которые периодически обновляются, дополняются, регулярно выпускаются приложения. Аналогичные по объёму исторические своды созданы в Великобритании и Японии. В этих многотомниках – огромный корпус разного рода документов. Наше издание готовится по другому принципу: у нас сравнительно-аналитический подход с системой аргументации, системой доказательств на основе документов. То есть использован мощный научный аппарат, называемый подстрочником. Даётся и анализ того, что написано нашими союзниками и противниками.

Теперь о том, как выстраиваются наши 12 томов. О чём – каждый?

Первый том – основные события Великой Отечественной войны. С начала до конца. Потому что нужно было какую-то «лыжню проложить», показать море литературы, разные точки зрения – факты, аргументы, доказательства, где что. И немало того, что называют одним словом – фальсификация. Откуда она взялась? Что было на самом деле? Что дают документы, а что, пусть даже скорректированные, воспоминания? И каковы уроки многолетнего изучения, осмысления Великой Отечественной войны…

Мы старались бережно отнестись ко всему этому огромному материалу. Если есть некий взгляд, историческая школа, мнения, оценки, в которых мы видим явный порок, ошибки или намеренные искажения, то мало отвергнуть, надо объяснить, почему это возникло.

Проблема из проблем – документальная база. Необходима тщательная экспертиза – ведь документы люди составляли, значит, надо учитывать и субъективный фактор. Встречаются, и нередко, откровенные фальсификации. Вот пример. 11 декабря 1941 года Адольф Гитлер выступает в рейхстаге. И на вопрос, к которому он готовился, – каковы потери? – отвечает: с 22 июня по 1 декабря вермахт потерял около 197 тысяч солдат и офицеров. Между тем его отдел по потерям доложил другие данные – 256 тысяч. А американцы, имея военных представителей, наблюдателей, насчитали 1 миллион 300 тысяч. И даже опубликовали тогда эти данные в скандинавской печати. Американскую цифру подтверждают сегодня многие серьёзные исследователи. В Германии тогда данным Гитлера многие не поверили. Говорили: если потери даже меньше предполагавшихся, то почему не взяли Москву? почему мы до сих пор не на Урале?

Есть такой документ: план «Ост». Кстати, его открыли только в 2009 году! Гитлер приказал Гиммлеру создать план освоения восточных территорий. Тот привлёк к работе директора сельхозинститута, и этот аграрий разрабатывал программу действий. Расписано всё тщательно: по национальностям, по социальной принадлежности (политработники, коммунисты и т. д.) – какие группы планировалось переселить в Сибирь, какие подлежали уничтожению. На месте остаются только слуги, рабы. Расписано всё было до района, до отдельных городских кварталов. Но осенью 1942 года эти замыслы стали отступать перед реалиями войны. Мы опубликовали статью о генеральном плане «Ост» в журнале «Международная жизнь». Если бы этот план был известен на Нюрнбергском процессе, его автора без сомнения приговорили бы к повешению.

Следующие тома построены по проблемно-хронологическому принципу. Том второй – происхождение и начало войны. Но начинается он опять-таки с историко-познавательных основ. Что же мы знаем сегодня про войну? Какие сложились школы, направления, тенденции, традиции, узловые конфликты в понимании того или другого её проявления?

Вторая мировая война – это чрезвычайно запутанный клубок интересов: в плане ресурсов, сфер влияния, рынков сбыта… И она была, увы, неизбежна, предотвратить её, как говорится, и Господь Бог не смог бы. Она выходила из недр Первой мировой и неразрешённости противоречий, которые её вызвали, это и неразрешённость Версальского договора. И никто из политиков ведущих стран не имел рецептов против этой беды. Но и определённости абсолютной не было, конечно, – что и как пойдёт. Вот, например, малоизвестный германский план – операция «Танненбаум». Операция, подобная аншлюсу Австрии – замысел включить в Третий рейх Швейцарию. Но, видимо, учитывая роль этой страны в средоточии мирового капитала, при всей своей невероятной холерической страсти завоевания, Гитлер не решился осуществить эту операцию, план остался на бумаге. Но и это – часть истории, и она требует своего осмысления…

Итак, во втором томе – происхождение войны, далее в нём – о начале собственно Великой Отечественной, причинах поражений Красной Армии в начале войны.

Красная Армия была, безусловно, боеспособной и напряжённо готовилась к войне. Но к какой? И с какой армией? Планы подготовки к боевым действиям базировались на опыте Первой мировой войны. Вести активную оборону, что и давало время на сосредоточение главных сил и мобилизацию, предусматривалось в течение 10–15, в худшем случае – 25–39 суток. Но этого времени противник нам и не дал. Г. К. Жуков полагал, что самым крупным пробелом в нашей военно-политической стратегии было то, что мы не сделали надлежащих выводов из предшествующего периода Второй мировой войны. Наши военачальники переоценили силы Красной Армии и недооценили противника.

Непонимание характера начавшейся войны, недооценка сил противника – вот причина трагедии нашей армии в 1941 году. И тогда проснулось сознание народа. Генетически заложенная ненависть к иноземным захватчикам всколыхнула народные массы. Произошло, как писал А. С. Пушкин о войне 1812 года, «остервенение народа». И вот тут в полной мере проявилось ещё одно – ценнейшее без всяких оговорок – свойство русского (советского) человека. В каждом русском, не только в верхушке, но и в массе (а ведь наша новая армия была целиком – «массой», верхушки, по существу, не было) глубоко скрыто сознание государственности – неосмысленное, врождённое чувство неотъемлемости своей от Родины. И когда нас «прижали к стене», пружина народного патриотизма сжалась до предела, а когда распрямилась – вермахт был остановлен. И тогда стало ясно: враг будет побеждён.

Третий том будет посвящён битвам и сражениям, изменившим ход войны. Это период с 30 сентября 1941 года по 31 декабря 1943 года. Уже в битве под Курском стало очевидно, что советское военное искусство поднялось на новую ступень. Создавалась в ходе войны совсем новая, поистине великая Красная Армия, которая освободила Белоруссию летом 1944 года, совершила невиданный по скорости и мощи бросок от Вислы к Одеру и поставила победную точку в Берлине. Этой армии не было равных в истории всех цивилизаций. К счастью для России (тогда Советского Союза), её никто не критиковал в то время. Зато в конце ХХ века критиков появилось в избытке. Об этом тоже расскажем в других томах.

Известный военный теоретик Карл Клаузевиц утверждал, что «бой порождает стихию опасности, в которой все виды военной деятельности пребывают и движутся как рыбы в воде, как птицы в воздухе». В этой стихии для полководца, военачальника, командира создаётся обстановка, при которой его решение, его умелые и обоснованные действия обеспечивают успех в бою, сражении, операции. Победа слагается из многих составляющих…

Почему мы так яростно и ожесточённо дрались за Сталинград? Наши войска не могли отойти на восточный берег Волги не только потому, что город носил имя Сталина. Не только из стратегических соображений, не только потому, что там, в подбрюшье, на Каспии – нефть. Был ещё секретный договор между Германией и Японией: если немцы выходят на восточный, левый берег Волги, Япония вступает в войну. А Турция пересмотрит свой нейтралитет. Это означало, что надо было бы воевать на три фронта!.. Об этих тайных договорённостях, ставших тогда известными Ставке, я слышал в своё время от Дмитрия Фёдоровича Устинова. А сегодня наши востоковеды путём своих исследований пришли к выводу, что именно так и было.

Здесь целый клубок обстоятельств. Кровавые Ржевские операции – их проведено было четыре – оттянули такое количество немецких сил и средств, что позволили успешно провести две операции под Сталинградом – оборонительную и наступательную с окружением. И надо низко поклониться жертвам в Ржевско-Вяземском котле – огромным, чудовищным жертвам! Если бы не Ржев, то выиграть Сталинградскую битву было бы несравненно тяжелее. Тут было множество проблем и обстоятельств. Вот неожиданно Гитлер посылает под Ржев Вальтера Моделя. Почему? Да ведь тот – великий оборонщик! Может быть, в истории всех времён один из самых талантливых специалистов по обороне… Он застрелился на Западном фронте в апреле 1945 года – то ли совесть замучила, то ли от безнадёжности… А тогда он, как вросший в землю корень, стоял, держал Ржевские позиции. Если рассматривать поэпизодно все его распоряжения и всю его деятельность – будет видна гигантская работа. И талантливая. Огромное количество сил, средств и энергии было брошено на то, чтобы немцам там удержаться, чтобы нанести нашей армии максимально возможный урон. И немалый нанесён был. Но с точки зрения большой стратегии, как показывает история, эта высокая цена была заплачена недаром. И даже Жуков, командуя Ржевскими операциями, обо всём этом не знал. Потом, уже по косвенным признакам, картина открылась.

Четвёртый том – освобождение территории Советского Союза. События с 1 января 1944 года.

Пятый том – освобождение Восточной Европы и война на Дальнем Востоке.

Политика Японии в годы Второй мировой и наше участие в войне с нею вызвала большую полемику, не утихающую до сих пор. Но никто не может оспорить, что то была агрессивная, милитаризированная и очень опасная политика, из-за которой народы в Юго-Восточной Азии понесли колоссальные потери и претерпели немало бедствий. В первую очередь пострадали китайский и корейский народы. Для СССР война с Японией была не только выполнением обязательств перед союзниками, того, что было решено на совещаниях Большой тройки. То была ещё и гуманистическая миссия, прекратившая разгул варварства.

Том шестой – стратегическое управление страной и вооружёнными силами. Очень ответственная тема. Здесь надо показать механизм принятия решений, как они воплощались в жизнь. Можно гордиться, к примеру, тем, как была проведена эвакуация промышленности. Это было сделано на высочайшем уровне. Быстро и без всяких скидок на трудности на Урале, за Уралом, в Сибири, в Средней Азии создавались – бывало, что и под открытым небом – заводы, и они работали отлично. Я когда-то в Монреале читал в университете лекцию об этой стороне войны, так никто из слушателей не мог представить себе, что такое возможно. Вопросов было не счесть. Сейчас группа петербургских историков готовит книгу о роли Ленинграда в разгроме вермахта. В ходе работы над нею выявилось такое обстоятельство: многие директора заводов «прятали» некоторых своих специалистов от эвакуации. «Пойди, – говорили им, – поболей…». Внешне выражая готовность отправить максимум в тыл и понимая, что нет стопроцентной гарантии, что город выстоит, всё же старались какую-то часть кадров оставить. И благодаря тому сохранившиеся в городе предприятия продолжали работать в условиях блокады.

Это один из примеров того, что война – многосторонний процесс, наполненный неожиданными поворотами, парадоксальными ситуациями…

Или вот такая ещё, скажем, тема, она имеет отношение к медицине. Обстрелы, общая паника, бомбёжки вызывают у людей самые разные реакции. У язвенников зарубцовывается из-за голода язва… Во время войны – этого чудовищного, безумного действа – выявляются феноменальные вещи, в хорошем и плохом смысле, которые должны быть тщательно проанализированы. И такая работа уже ведётся.

Том седьмой – разведка и контрразведка в войне. Обычно спецслужбы конкурируют. Каждая хочет показать, что её работа – самая эффективная. Но у нас в подготовке тома принимает самое активное участие доктор исторических наук, профессор, генерал-полковник Валерий Петрович Баранов (во время взрыва, убившего Ахмада Кадырова, ему оторвало ногу). И Валерий Петрович представителей всех спецслужб помирил: давайте покажем ясно, что не себе, своему ведомству, а Родине служили, идее сохранения нашей государственности служили, победе над лютым врагом. И подготовка тома очень хорошо идёт. Один из руководителей этого коллектива – заместитель начальника Академии ФСБ Александр Васильевич Ополев, умница, специалист высокого класса.

Восьмой том – экономика, оружие, техника.

Девятый и десятый – дипломатия и внешняя политика, союзники в войне и искусство возможного. Здесь тоже будет много вновь открытого: можно сказать, это вклад в науку о ведении войны. Как создаются коалиции, как они нарушаются, каковы мотивы всякого рода интриг в этих процессах. Как мы знаем, с англичанами и французами до начала войны нам договориться не удалось. Причин было немало, и одна из них – уровень представительства на переговорах. Или вот выясняется, что одни и те же военные заводы выпускали торпеды, мины, бомбы и для своих, и для чужих. Чарльз Хайм написал блестящую книгу «Торговля с врагом». Речь идёт о том, что одно и то же предприятие на Западе готовило оружие для обеих воюющих сторон. Суть капитализма ярко проявилась во время войны: прибыль любой ценой, моральный аспект во внимание не принимается. Показана одна из причин возрождения Германии после войны. Да, был план Маршалла, да, организационная культура немецкого народа, дешёвая рабочая сила… Но – и разумно размещённый капитал, который давал возможность регенерации экономики.

Одиннадцатый том – государство, народ и война.

Двенадцатый том – итоги войны.

И вот здесь мы обращаемся к острой и больной теме – о наших потерях.

Многое для прояснения этого вопроса сделал Григорий Федотович Кривошеев – я имею в виду его книгу «Россия – СССР в войнах XX века». Генерал-полковник, в прошлом начальник штаба Западной группы войск, потом заместитель начальника Генерального штаба, автор проделал титаническую работу. Критические замечания в его адрес звучат, но, как бы то ни было, это фундаментальный, очень серьёзный труд.

Но выводы его не окончательные! И если говорить об учёте потерь, то для нашей географии, для наших условий, природных, социальных, нужен совершенно особый подход, чтобы учесть все составляющие, начиная с мобилизационных моментов, с военных комиссариатов, а заканчивая, наверное, партизанскими формированиями. Работа очень сложная. Но мы сделаем максимум возможного, чтобы к 2015 году иметь все научно обоснованные, с учётом всех необходимых условий выверенные данные об итогах войны.

Над темой потерь мы работаем по трём принципиальным направлениям. Первое – учётно-статистическое, то есть вся совокупность документов, которая нам досталась от мобилизационных органов, от отчётов и донесений с фронтов. Второе – демографический баланс, то есть сколько населения было до начала войны и после. Но вот такой хотя бы момент, показывающий сложности методики. Стало ясно, что, когда речь идёт о потерях, нельзя ограничиваться сроком 9 мая 1945 года или 2 сентября. Ведь были тяжелораненные, огромное число их умирало в первые месяцы после войны, было много разного рода миграционных процессов. Условно определённый нами рубеж подсчёта – 31 декабря 1945‑го. Третье направление – сравнительный источниковый анализ, когда мы берём абсолютно все данные, полученные на сегодняшний день, и дополняем, корректируем тем, что опубликовано за рубежом, в СНГ, и совершенно новые для этой научной темы документы – отчёты поисковых отрядов, неожиданные находки, музейные работы и иные источники, которые раньше не учитывалось в силу того, что не достигли ещё необходимой полноты.

Когда речь идёт о потерях, то с позиций сегодняшнего дня надо иметь в виду – есть погибшие на войне, погибшие во время войны и погибшие от нацистского террора на оккупированных территориях. Когда мы ясным, незамутнённым политическим взглядом посмотрим на это, тогда сможем понять, какова же истинная цена войны. Здесь сейчас особенно много мифов и фальсификаций.

А вообще же моё кредо, как военного историка, таково: извлечение уроков из победоносной войны – дело психологически более сложное, чем извлечение уроков из войны проигранной. В последнем случае сам исход служит стимулом для критического подхода. Успешная же война зачастую ставит перед исследователем соблазн ограничиться анализом причин победы. Возникает угроза односторонней оценки. Этого мы стараемся избежать в нашем 12‑томнике.