Перекрёстки бесконечных миров. Павел Амнуэль

В XIV веке английский монах и философ Уильям Оккам сформулировал принцип, который был принят как один из краеугольных камней научного познания мира: «Не умножай сущностей сверх необходимого». Иными словами, если вам нужно объяснить какое-то явление природы, пользуйтесь прежде всего известными теориями, идеями и гипотезами. Если не получится, что ж, тогда придумайте что-то новое, добавьте новую сущность к списку уже известных. Но не раньше, чем все эти известные будут исчерпаны.

Наука неукоснительно следует принципу Оккама, выбирая из всех возможных объяснений природного явления самые простые и главное – не меняющие принятой картины мироустройства. Но наука не развивалась бы, если бы не разрешала возникающие на её пути противоречия. Хотя, разрешив одно противоречие, она непременно оказывается перед следующим, порой ещё более сложным.

Так и произошло, когда физики обнаружили, что уравнение Шредингера, описывающее взаимодействия элементарных частиц, имеет не одно-единственное, а несколько (порой – огромное количество!) решений, причём нет никакой возможности и никаких физических причин отдать предпочтение одному решению из этого множества. Но поскольку уравнение Шредингера описывает реальный физический процесс, то решение может быть только одно. Ведь наблюдаем мы один-единственный исход взаимодействия частиц, а не сразу два, десять или сотню. Столкнувшись друг с другом, они разлетаются под определёнными углами – траектории полёта частиц после взаимодействия прекрасно видны, например, в пузырьковых камерах. Невозможно представить, чтобы частицы летели сразу во всех возможных направлениях.

Но ведь факт и то, что уравнение Шредингера имеет всё-таки много решений, а не одно-единственное. Как быть с остальными?

Принцип Оккама говорит: не надо придумывать новых сущностей. Практика показывает, что любое взаимодействие имеет единственный наблюдаемый исход? А теория говорит, что возможно множество исходов? Что ж, тем хуже для теории, ибо самое простое, что можно сделать: отдать приоритет видимой реальности. Пытаясь объяснить возникшее противоречие между множественностью решений уравнения Шредингера и единственностью наблюдаемой картины мира, физики предложили идею: в момент наблюдения физически реальным становится одно-единственное решение уравнения Шредингера, то, которое соответствует наблюдению. А все остальные решения мгновенно «коллапсируют», перестают существовать, не имеют больше физического смысла.

Бритва Оккама отсекла лишнее, и физики облегчённо вздохнули. Но противоречие осталось. Интерпретация процессов в квантовом мире, названная копенгагенской, прекрасно описывала наблюдаемую реальность. Уравнения Шредингера во всех случаях без исключений давали верные описания работы атомных реакторов, ускорителей, любых явлений, которые физики наблюдали в мире элементарных частиц. Большинство физиков предпочитали не задумываться над тем, что происходит в Мироздании в тот момент, когда из множества решений уравнения Шредингера «неведомая сила» отбирает одно-единственное.

Каким образом происходит выбор? Свободен ли этот выбор? Случаен ли? И кто, собственно, выбирает? Сам ли электрон «решает», по какой из множества возможных траекторий ему двигаться? Или это подсознательно (возможно, осознанно) решает экспериментатор? А может, решение принимает Высшая сила, если хотите – Бог?

Поразительно, но не у физиков, а именно у богословов и философов уже было решение этой неожиданно возникшей и, казалось бы, сугубо физической проблемы: проблемы коллапса волновой функции. С древних времён философы обсуждали возможность существования иных миров, отличных от нашего, и с древних времён богословы спорили о том, что означает данная человеку Творцом свобода воли, позволяющая каждому из нас каждое мгновение принимать то или иное свободное решение – перейти ли улицу на красный свет светофора, например, или подождать зелёного? – и – тем самым – выбирать, каким окажется Мироздание в следующую секунду. Будет ли это Мироздание, где вы благополучно перебежали улицу, или оно окажется таким, в котором вас сбила машина?

Кроме проблемы свободы выбора, существует ещё одна важная физическая проблема, не разобравшись в которой, невозможно понять не только, почему именно так устроен наш физический мир, но самое важное: невозможно понять, почему в этом мире существуем мы, разумные существа, люди.

Дело в том, что все физические законы нашей Вселенной, все существующие в ней мировые постоянные, а также многие другие физические, астрофизические и биологические особенности строения Мироздания будто специально подобраны таким образом, чтобы в нашей Вселенной мог возникнуть человеческий разум на планете Земля. Противники эволюционной теории и современных теорий зарождения жизни на нашей планете выдвигают простой и, как раньше казалось, неоспоримый аргумент. Самопроизвольное возникновение человечес­кого разума – процесс настолько маловероятный, что нет смысла его даже рассматривать. Физические и астрофизические свойства Вселенной должны быть подобраны и взаимно согласованы с такой тщательностью, которая как будто полностью исключает всякую случайность. Достаточно было бы, например, космологической постоянной немного отличаться от известного современного значения, и физические условия во Вселенной оказались бы таковы, что биологическая жизнь не могла бы появиться. Достаточно было постоянной Планка немного отличаться от известного значения, и наша Вселенная или погибла бы в первые секунды после Большого взрыва, или в ней не смогли бы возникнуть звёзды и галактики, а если бы не родилось Солнце, то и жизнь оказалась бы невозможной. Или Солнце не было бы такой спокойной звездой, какой оно является на самом деле… Достаточно было Земле сформироваться десятка на два миллиона километров дальше от Солнца или ближе… Достаточно было Солнечной системе возникнуть чуть дальше (или ближе) от центра Галактики… Достаточно было Солнечной системе образоваться в той области Галактики, заполненной массивными звёздами, где часто происходят взрывы сверхновых…

И если бы Земля в своё время не обзавелась Луной… Если бы Луна находилась ближе к нашей планете (или дальше)… Если бы атмосфера Земли имела немного другой химический состав… Если бы большие метеориты чаще бомбардировали поверхность планеты…

Эти и ещё множество подобных условий должны были выполниться, чтобы на Земле могла возникнуть и развиться жизнь, которая, в конце концов, привела к появлению человека разумного. Вероятность случайного совпадения всех этих условий (а может, ещё множества других, о которых мы пока и не подозреваем) так мала, что для возникновения на Земле человечества потребовалось бы время, на много порядков большее, чем время реальной жизни нашей Вселенной!

Но мы-то существуем и можем задать сакраментальный вопрос: каким же образом случилось это крайне невероятное событие?

Выигрыш миллиона в лотерею очень маловероятен, но нельзя исключить, что именно такой выигрыш выпадет вам, как только вы купите свой первый в жизни лотерейный билет. «Антропный принцип», о котором шла речь, говорит о том, что Вселенная именно такова, потому что в ней есть мы, способные задать вопрос о том, почему Вселенная именно такова.

Возможны два объяснения. Первое. Случай не играл никакой роли при образовании Вселенной, поскольку Вселенную создал бесконечно мудрый Конструктор, иными словами – Бог, и Он, конечно же, всё продумал заранее. Бог хотел создать именно такую Вселенную, в которой смог бы жить человек разумный – хотел и создал. И потому нет смысла спрашивать: как же получилось, что Вселенная такова, какой мы её видим? Она такова, потому что такой её создал Бог-творец.

Это путь теологический.

Есть второе. Существует не одна Вселенная, а огромное их количество (не исключено, что бесконечно огромное!). Отличаться друг от друга Вселенные могут очень сильно: в одной, например, постоянная Планка в тысячи раз больше, чем в нашей, и там даже не было условий для образования звёзд. В другой все мировые постоянные такие же, как у нас, отличие лишь в том, что в одном и том же квантовом процессе в нашей Вселенной оказалось физически реально одно решение уравнения Шредингера, а в «той» Вселенной – другое.

В нашей Вселенной наблюдатель увидел на экране осциллографа, что частица летит по диагонали вниз, а в «той» точно такой же наблюдатель увидел, что частица полетела вверх. Разница невелика, но Вселенных огромное множество, и практически с вероятностью, равной единице, хоть в какой-то из них выполняется нужное нам решение уравнения Шредингера. Иными словами, если Вселенная – одна, то жизнь и разум в ней никак не успеют естественным образом возникнуть за 14 миллиардов лет её существования. Но если Вселенных бесконечно много, то с вероятностью, практически равной единице, существует и такая Вселенная, где выполнены абсолютно все условия для возникновения жизни и разума. В этой Вселенной мы с вами и живём. В многомирии появление такой Вселенной неизбежно.

Да но как же это: «И сотворил Бог небо и землю?» Многомирие прекрасно решает парадокс «антропного принципа» и замечательно согласуется с множественностью решений уравнения Шредингера. Возможно ли совместить представления о многомирии с догматами монотеистических религий?

Известный канадский физик Дон Н. Пейдж, разрабатывающий современные идеи квантовой механики, пытается примирить их с христианским учением, будучи христианином-евангелистом.

В своих статьях «Теологический аргумент для эвереттовского мультверса», «Бог так любит мультиверс?» Пейдж показывает, что существование многомирия не противоречит Божественному плану, как не противоречит ему эволюционная теория, против которой выступают не только теологи, но и многие светские учёные.

Ещё во времена Дарвина руководитель Принстонской семинарии Бенджамин Уорфилд (1851–1921) в своей книге «Основы» (The Fundamentals, откуда, кстати, возникло понятие «фундаментализм») писал: «Я свободен сказать от себя, что нет в Библии ни общего утверждения, ни утверждения в какой-либо части, касающейся Творения, ни в Бытии 1–2, ни в других местах какого-либо упоминания о необходимости оппонировать эволюции».

«Эволюция, – отмечает Пейдж, – не опровергает существование Бога или некоего общего проекта. Сегодня есть много ведущих богословов и учёных, принимающих и эволюцию, и Божье Творенье. Среди них, например, Френсис Коллинз, руководитель проекта «Геном человека». До Дарвина некоторые христиане представляли чудо человека как доказательство отдельного и индивидуального плана. Сейчас некоторые христиане представляют чудо точной подгонки мировых постоянных как доказательство теизма и также отдельной и индивидуальной программы создания Богом этих постоянных».

По мнению Пейджа, оба представления равно ошибочны. Ошибка же заключается в том, что в обоих случаях замысел Творца (и так полагает не только Пейдж, но и другие известные теисты: Джон Лесли, Стивен Барр, Клаас Краай и другие) куда более грандиозен, чем об этом говорят традиционные религии.

Бог всемогущ и всеведущ, и ничто не могло помешать Ему создать не одну Вселенную, а великое (возможно, бесконечное) множество Вселенных, в одной из которых и возникло человечество – как естественный результат выполнения Божественного плана.

Антропный принцип здесь прекрасно уживается с теизмом, а на вопрос «Зачем было Богу создавать так много Вселенных, если для создания человека достаточно и одной?» Пейдж отвечает встречным вопросом: «А почему вы думаете, что создать многомирие – задача для Творца более сложная, чем создание единственной Вселенной?»

Существуют множества, которые в целом описать гораздо легче, чем каждый отдельный элемент. Множество всех целых чисел намного проще, чем почти все числа, которые являются элементами этого множества.

«Поскольку Бог может создать всё, что логически возможно и что согласуется с Его природой и целями, – продолжает Пейдж, – то, видимо, для Него не существует трудностей создать так много Вселенных, сколько Ему угодно. Возможно, Он предпочитает элегантность и принципы, с помощью которых Он создает огромный Мультиверс, а не единственную Вселенную, то есть экономит принципы, а не материалы».

Иными словами, когда (будем пользоваться этим обозначением, более нам понятным, хотя Бог, по идее, существует вне пространства-времени, и понятие «когда» для Него не имеет смысла) Бог решил создать материальную Вселенную (или огромный набор Вселенных – Мультиверс), то руководствовался принципом красоты и совершенства. Но красоты и совершенства не материальных сущностей, которые Ему предстояло создать, – думал Он о красоте и совершенстве физических законов и математических идей, в основу этих законов положенных. Прежде чем создавать Вселенную (или Мультиверс), Бог сконструировал законы природы, сообразуясь с которыми, Мироздание и было создано.

И тогда Пейдж, будучи одновременно и физиком и христианином, приходит к двум важным выводам. Первый: если выбирать между двумя вариантами физической картины будущего мира, то в одной картине волновая функция при взаимодействии коллапсирует, оставляя единственный вариант Мироздания. В другой картине волновая функция не коллапсирует, и тогда создаётся не Вселенная, а Мультиверс. С точки зрения красоты, элегантности, простоты и совершенства, конечно, предпочтительнее вариант Мироздания без коллапса волновой функции, порождающего трудно разрешимые философские и физические противоречия.

Конечно же, Бог выбрал красоту и совершенство и создал не Вселенную, а многомирие – Мультиверс. К тому же, избрав такой сценарий, Творец решил попутно ещё две, казалось бы, неразрешимые (но ведь не для Него!) задачи: в Мультиверсе нет необходимости в точной подгонке мировых постоянных, чего требует антропный принцип – все варианты существуют, а, значит, обязательно существует и такая Вселенная, в которой живём мы, человечество.

Исчезает противоречие со свободой воли, извечная тема обсуждений богословов и философов. Да, человек обладает безусловной свободой выбора – и все варианты осуществляются, каждый в своей Вселенной. И Бог, будучи всевéдущим, конечно же, знает о том, какой выбор сделает человек, что нисколько не ущемляет свободы воли, поскольку Бог никак не влияет на выбор человеком той Вселенной, в которой он в результате выбора окажется.

Существует, однако, возражение, о котором ведут речь христиане – противники идеи многомирия. «Если, – говорят они, – Мультиверс достаточно велик для существования других цивилизаций, согрешивших и нуждавшихся в том, чтобы Христос пришёл и искупил их грехи чем-то похожим на Его смерть на кресте здесь, на Земле, то Его смерть может оказаться вовсе не уникальным явлением. Между тем, в Библии, в Послании к Римлянам, сказано (6: 10): Ибо, что Он умер, то умер однажды для греха, а что живет, то живет для Бога».

«Что ж, – отвечает Пейдж на этот аргумент, – Библия дана людям на Земле, и потому неразумно требовать, чтобы в ней было описано всё, что Бог может или не может сделать с другими существами, которые Он, возможно, создал где бы то ни было. Мы можем лишь интерпретировать Библию в том смысле, что смерть Христа здесь, на Земле, уникальна для нашей человеческой цивилизации».

Многозначность Библии и множественность интерпретаций священных текстов, по мнению Аркадия Костерина, православного философа, также может стать аргументом в пользу существования многомирия. «Глубина познания религиозных истин не определена, – утверждает Костерин, – потому что она, в принципе, бесконечна. Не бывает двух одинаковых прочтений Священного Писания, как не бывает двух одинаковых по переживанию молитв. Духовный опыт, заложенный в этих книгах, бесконечно многообразен. И это полностью соответствует концепции многомирия. Сколько существует параллельных миров, столько может быть и личных прочтений Священного Писания. Причём каждое отдельное прочтение является следствием действительных условий субъективно выделенного параллельного мира. Такой подход позволяет понять, как, руководствуясь одними и теми же принципами, люди ухитряются совершать абсолютно различные по смыслу и нравственному содержанию поступки. Всё дело в том, что люди эти находятся в совершенно различных по качеству параллельных мирах».

И далее:

«В очевидной связи с принципом выбора реальности, соответственно вере, находится плюрализм концепции многомирия. Поскольку Вселенная трактуется как всеобъемлющая квантовая система, то в ней найдётся слой бытия, соответствующий любому типу сознания и любой вере. То есть концепция многомирия гарантирует наличие своего слоя реальности для приверженцев любой веры и конфессии. А это неизбежно переносит центр соперничества религий из силовой сферы в область духовного противостояния… Для меня естественно считать, что будущее спасённого человечества связано с христианством. Но это не противоречит, в контексте многомирия, убеждениям представителей других религий, полагающих, что их вера способна объединить человечество. Как сказал Христос, В доме Отца Моего обителей много (Ин 14: 2). Многомирового пространства хватит для всех попыток создания всемирной общности».

Может быть, концепция многомирия, придуманная муд­рецами древности, возрождённая физиками в ХХ веке, почти доказанная в экспериментах и поддержанная философами и богословами современности, позволит человечеству осознать, наконец, простую, но такую важную истину, записанную ещё в Книге книг, но прочтённую и понятую заново в наши дни:

«В доме Отца Моего обителей много»…