Католическая Церковь: понтифики меняются, проблемы остаются. Джованни Бенси, итальянский журналист

Известна его скромность в быту. В Буэнос-Айресе он отказался жить в архиепископском дворце, предпочтя ему небольшую квартиру в центре города. Передвигался по городу кардинал на общественном транспорте, трапезу готовил себе сам. Вместо пурпурных одежд Бергольо носил простую чёрную монашескую сутану, традиционную для иезуитов. В то же время кардинал говорил, что многое в мирской жизни ему не чуждо, к примеру, он любит танго, а его любимые книги – «Обручённые» итальянского писателя XIX века Алессандро Мандзони и «Божественная комедия» Данте Алигьери.

Он любит футбол и является болельщиком клуба «Сан-Лоренсо», основанного в апреле 1908 года священником доном Лоренсо Масса. Кстати, у знаменитой аргентинский футбольной команды есть и неофициальное название Los Santos («Святые»). Папа Франциск обладатель футболки с автографами этой команды – её подарили ему сами игроки.

Новый Папа – безусловно строгий и последовательный консерватор. Он выступает против абортов и эвтаназии, поддерживает позицию Католической Церкви, осуждающей гомосексуализм, резко выступает против принятого в Аргентине в 2010 году закона, разрешающего однополые браки; призывает не разрешать таким парам усыновление детей; в то же время считает нормой уважительное отношение к секс-меньшинствам. Исходя из этого «словесного портрета», можно попытаться предугадать, какие шаги Папа Франциск предпримет для решения болезненных проблем, терзающих ныне Католическую Церковь.

Скончавшийся в августе прошлого года кардинал Карло Мариа Мартини, бывший Миланский архиепископ, как-то заявил, что Католическая Церковь отстаёт на 200 лет на пути исторического развития. И трудно с ним не согласиться. За последние два века действительно мир пошёл по направлению, которое больше не соответствует направлению движения Церкви. Это отставание не относится (за исключением некоторых случаев), скажем, к научной сфере, давно миновали времена, когда инквизиция запрещала использование очков на том основании, что они, меняя «естественное» восприятие предметов, противоречат воле Божьей. Но совершенно очевиден разрыв между тем, как «мыслит» Церковь, и тем, как «функционирует» общество.

Проблемы, которые надо решать Папе Франциску, невероятно сложны. Возможно, именно страх перед этими проблемами и чувство беспомощности были в числе мотивов (помимо возраста и слабого здоровья), которые побудили Бенедикта XVI сложить с себя тяжкое бремя папского служения.

Покойный Папа Иоанн XXIII, созвавший Второй Ватиканский собор, говорил, что Католической Церкви нужно «aggiornamento», то есть «осовременивание», но это «аджорнаменто» так и не было осуществлено, за исключением мелочей (кстати, не все они были достаточно продуманы) вроде замены латыни современными языками и введения церковной музыки, которая, по многим оценкам, похожа на детские наивные песенки и не имеет ничего общего с великой католической музыкой.

А вот многие другие важные в жизни Церкви вещи, которые определяют характер отношений между людьми в церковной организации, остались неизменными. Например, такая извечная проблема – авторитаризм и централизм. По-прежнему всё решается в Ватикане (многие католики всё ещё говорят «в Риме»). Коллегиальность при решении вопросов церковной жизни недостаточна, епархиальные архиереи жалуются на то, что за «Бронзовыми вратами» (то есть в стенах Ватикана) с их мнением не считаются. То же происходит и в отношениях приходов с епископами.

Наличествует и авторитаризм, согласно известной формулировке «Roma locuta, causa finita» («Рим высказался, дело закончено»). Централизм и авторитаризм порождают другой феномен – создание тайных группировок, которые помогают друг другу сохранить своё «удельное княжество» или борются с другими группировками в Церкви, чтобы завладеть чужим «уделом». Эти группировки могут объединять кардиналов, иерархов более низкого ранга, а также сотрудников ватиканской курии: духовенство и простых мирян. При Бенедикте XVI противостояли две группировки: созданная государственным секретарём кардиналом Тарчизио Бертоне и другая – руководимая его предшественником в этой должности, деканом Священной коллегии Анджело Содано и председателем Итальянской епископской конференции Анджело Баньяско. Каждая из этих групп (есть и другие, менее влиятельные кланы) пыталась с переменным успехом перетянуть на свою сторону нерешительного Папу Бенедикта. До сих пор неясно, какую роль сыграл в этих комбинациях камердинер Бенедикта ХVI Паоло Габриэле, похитивший личные документы с письменного стола Папы и передавший их итальянскому журналисту Джанлуиджи Нуцци, который написал на их основе «разоблачительную» книгу.

Незадолго до своего отречения Бенедикт XVI поручил трём кардиналам – Хулиану Эррансу, Йозефу Томко и Сальваторе Де Джоджи провести расследование дела Габриэле. Кардиналы выполнили свою работу, Папа засекретил их доклад, постановив, что ознакомиться с ним может лишь его преемник. Перед конклавом кардиналы потребовали, чтобы им сообщили содержание документа, однако им было в этом отказано. Вероятно, в «реляции» рассказывается именно о тех интригах, с которыми Ратцингер не смог справиться и которые парализуют ватиканскую «машину». Недаром декан коллегии кардиналов Анджело Содано в своей проповеди на мессе «Pro eligendo Summo Pontifice» («Об избрании Верховного Понтифика») в соборе Святого Петра накануне конклава заявил: «Соборность и единство – первые пункты на повестке дня нового Папы». Значит, кардиналы вполне сознают, чем должен заниматься Папа Франциск. Необходимо стереть границу между «куриалами» – кардиналами, которые постоянно живут в Риме и работают в Папской курии, то есть в ватиканских дворцах, занимаясь делопроизводством (а заодно и интригами), и теми, кто осуществляет свою миссию в далёких епархиях, часто «на краю света», в странах «третьего мира», как бывший кардинал Бергольо, ставший первым Папой неевропейцем.

Другой вопрос, который непременно будет занимать нового Римского Папу, – «идеологического» характера. Он связан, в частности, с переменами, которые произошли в мире после разрушения Советского Союза и связанного с этим падения социализма в Восточной Европе. Раньше, я бы сказал, начиная с эпохи Французской революции, и потом, в течение всего XIX века, «идеологическим» врагом католицизма и вообще христианства был атеизм, сначала «буржуазный» (Вольтер и иже с ним), потом домарксистский (Фейербах), потом марксистский, в первый период – «теоретический» (до 1918 года) и потом – «практический» (и драматический) в Советском Союзе и «соцлагере». В XIX–XX веках Церковь влияла на общество как «нормативная» сила: она властно указывала людям, во что и как надо верить, она учила людей, как опровергать атеизм и вообще бороться с врагами Церкви. В 1864 году Папа Пий IX обнародовал «Силлабус» – знаменитый перечень нескольких десятков «заблуждений нашего времени», в который входили не только социализм и коммунизм, но и либерализм и демократия.

Папа Лев XIII в 1891 году издал энциклику «Rerum novarum» («О новых явлениях»), в которой излагалась социальная доктрина Католической Церкви, указывалось, как католики должны справиться с проблемами труда и его справедливой оплаты, разоблачался марксистский атеизм. В энциклике рассматривались отношения между правительством, капиталистами, рабочими и Церковью. Папа высказался в поддержку права рабочих создавать профсоюзы, отвергая при этом социалистическую идеологию и подтверждая право на частную собственность. Выражая сочувствие трудящимся, энциклика в то же время проповедовала извечность частной собственности и классового деления общества, решительно отвергала социализм, призывала отказаться от классовой борьбы и налаживать классовое сотрудничество. Все бедствия в мире, по словам Льва XIII, явились последствиями так называемого «первородного греха», а страдания Папа объявлял уделом человечества.

Из важных событий в жизни Римско-Католической Церкви XX века следует вспомнить решение Пия XII (1949 год), отлучившего от Церкви не только коммунистов, но и тех католиков, которые читали коммунистическую прессу или книги, пусть даже из одного любопытства. Так Католическая Церковь «нормативно» влияла на жизнь общества: декреты о коммунизме, например, не имели юридических последствий (никто на Западе, конечно, не был арестован или «сожжён на костре» за то, что был коммунистом), но культурно-политические последствия имели место, например, в области образования. Сегодня же ситуация совсем иная. «Глобального врага» теперь нет, люди самостоятельно выбирают политические и идеологические ориентиры, Церковь перестала играть роль надёжного маяка в ненадёжном бурном житейском море. Атеизм ещё существует, но он никакой опасности для Церкви не представляет. Папа Франциск, по-моему, должен будет несколько изменить направление удара, чтобы поразить современных её «врагов». Ратцингер, ещё в те времена, когда он был префектом Конгрегации по вероучению, определил современного врага Церкви. Это – релятивизм.

Но что такое «релятивизм»? Вот как его определяет энциклопедическая статья: «Релятивизм проистекает из одностороннего подчёркивания постоянной изменчивости действительности и отрицания относительной устойчивости вещей и явлений. Гносеологические корни релятивизма – отказ от признания преемственности в развитии знания, преувеличение зависимости процесса познания от его условий (например, от биологических потребностей субъекта, его психического состояния или наличных логических форм и теоретических средств). Факт развития познания, в ходе которого преодолевается любой достигнутый уровень знания, релятивисты рассматривают как доказательство его неистинности, субъективности, что приводит к отрицанию объективности познания вообще, к агностицизму». А в сфере морали релятивизм (этический релятивизм) определяется как принцип, согласно которому не существует абсолютного добра и зла.

Попросту говоря, релятивист – это человек, который не признаёт никакой абсолютной истины ни в сфере религии, ни в сфере нравственности. Следовательно, нет ни одной религии, которая является «истинной», единственно обладающей правдой. Конечно, каждая религия претендует на то, что только у неё правда, которая отсутствует у других религий. То есть одна религия, за исключением деталей, по сути, равна другим. Ислам, например, не хуже и не лучше христианства, их различия обусловлены только историко-культурно-социальной средой, в которой эти религии возникли и развивались. В области нравственности – то же самое: нет абсолютных добра и зла, а только относительные – меняющиеся по времени и месту.

Это, конечно, серьёзная проблема. Труднее её решать в моральной области, потому что выживает только то общество, которое основывается на ясных, разделяемых всеми, однозначных ценностях. Тут Церковь, безусловно, ещё может играть большую роль. Но как быть с религиозным релятивизмом? Разве он всегда представляет зло? Положа руку на сердце, ответим себе на вопрос: кто из нас без тени сомнения убеждён в том, что его вера – единственно истинная и обладает абсолютной правдой, а другие – ложные, не знают правды, а потому их приверженцы не достойны спасения? Но учтите, в реальной жизни релятивист никогда не станет стрелять в «еретиков» и последователей других религий. Мусульманские фанатики, сжигающие дома христиан в Пакистане или убивающие христиан в Нигерии, – отнюдь не релятивисты: если бы они были таковыми, то ничего не уничтожали и никого бы не убивали просто по причине своего безразличия к вопросам веры и морали.

В области религии и мысли «релятивизм» часто синоним «плюрализма», который не вычеркнешь из современной культуры. Новому Папе Римскому стоило бы глубже разрабатывать эти проблемы в богословской, исторической и практической плоскости. Конечно, «идеологический» вопрос тесно связан с вопросом о «новой евангелизации», о которой много говорилось во время кардинальских «конгрегаций», предшествовавших конклаву. Задача не из простых. Речь идёт о том, как убедить людей, что Евангелие содержит именно ту абсолютную истину, в которую люди верили столетиями и которую сегодня либо ставят под сомнение, либо абсолютно игнорируют.

«Новая евангелизация» требует конкретного применения на практике тех философских и богословских рассуждений, которые ведутся вокруг релятивизма, индифферентизма и т. д. Несомненно, чтобы довести до современного человека «послание» Католической Церкви, нужны новые понятия и новый язык, которые отражали бы круг проблем, волнующих современного человека. Для этого недостаточно «пастырских поездок» Пап, подобных тем, что совершали Войтыла и Ратцингер. Да, они привлекали огромные толпы на стадионы, где инсценируется церемония папской литургии, но всё это забывается на следующий день. Нужен, скорее всего, индивидуальный подход священников‑катехизаторов к людям. Нужны сведущие люди, умеющие живо и доходчиво донести евангельское послание до людей, нужны преданные и способные священники, причём их должно быть много. Но как это возможно при нынешнем кризисе «призваний» к священству, то есть при катастрофическом сокращении числа молодых людей, выбирающих путь священства? Сможет ли исправить ситуацию Папа Франциск?

В связи с этим возникают другие вопросы, которые до сих пор в Католической Церкви держатся как бы под спудом. Каковы положение и роль женщин в Церкви? Надо ли сохранять обязательное безбрачие священников? Есть острые вопросы в отношении семьи и брака. Ведь социальное положение женщины в обществе сильно изменилось со времён Иисуса, и Церковь не может не считаться с этими переменами.

В католичестве, как и в православии, фигура женщины колеблется между Евой и Марией, то есть между «грешной женщиной» и «непорочной Девой», причём «Ева» в характеристике и определении роли женщины преобладала. Апостол Павел обосновывал подчинённую роль женщины в общине, то есть в Церкви, тем, что именно она соблазнила Адама и привела его к греху. И никак не наоборот. В церковном обществе есть тенденция видеть в женщине только «ангела очага», в церковной жизни женщина может только «служить» преимущественно в роли монахини. Не преодолены древние предрассудки в отношении женщин, несмотря на то, что в Новом Завете есть сведения об их активной роли в раннехристианское время. Протестанты допустили рукоположение женщины – она может стать священником, пастором и даже епископом. И это потому, что в Новом Завете нет никаких богословских аргументов против допуска женщины к алтарю. Возражения имеют только историко-социальные корни, то есть восходят к социальным предрассудкам прошлых веков. С этим кругом вопросов связаны и многочисленные скандалы с педофилией, которые годами терзают Католическую Церковь и поставили ряд епархий и их архиереев в весьма щекотливое положение, в частности из-за попыток многих епископов скрывать от общественности (и от правосудия) порочное поведение части клира.

Папа Бенедикт ХVI ещё в 2007 году смягчил было позицию Церкви по женскому вопросу. Он, в частности, сказал: «Иисус выбрал 12 мужчин в качестве отцов Нового Израиля, с тем «чтобы они были с Ним, возвещали Евангелие», но учениками были избраны и многие женщины. Они сыграли активную роль в контексте миссии Иисуса». Однако в апреле 2012 года Понтифик строго отчитал «непослушных» католиков, которые оспорили церковное учение по ряду вопросов, включая рукоположение женщин в священный сан и целибат (безбрачие) клириков. «Является ли непослушание дорогой, ведущей к обновлению Церкви?» – задал он вопрос во время проповеди в соборе Святого Петра в тот день, когда священники во всём мире возобновляют свои обеты. Он подчеркнул, что учение Ватикана о священстве женщин «окончательно» и что существующий запрет (свидетельство женской дискриминации) – часть «Божественной конституции» Церкви.

Сегодня значительное число католиков полагают, что нужно разрешить нормальную брачную жизнь для священников, восстановив их право в этом вопросе вступать в брак и иметь жену и детей, то есть быть семьянином, – право, утерянное в далёкие Средние века. Кроме того, нужно обратить серьёзное внимание на сексуальное воспитание семинаристов и священников, чтобы предотвратить извращения, возникающие на этой почве. Многие считают, что целибат, обязательное безбрачие католических священников, – одна из главных причин того, что сегодня опустели духовные семинарии. В христианской апологетике целибат клириков изображается как «благодатное состояние», а брак и семейная жизнь – как нечто «порочащее чистоту» священных риз. Это крайне устаревший подход к вопросу. Точно сказал об этой сфере человеческой жизни около двух тысяч лет назад древнеримский поэт Гораций: «Naturam expellas furca, tamen usque recurrеt» – «Гони природу в дверь, она войдёт в окно». Сегодня это хорошо известно любому психологу, верующему или неверующему. В наше время многие не понимают, для чего сохраняется целибат.

Конечно, традиция безбрачия духовенства в Католической Церкви глубоко укоренена, но если она устремлена в будущее, ей нельзя тащить за собой этот средневековый пережиток. Апостол Павел предписывал ранним христианским общинам выбирать в епископы мудрых, семейных людей, показавших своей жизнью, что они умеют управлять общиной, как управляют своими семьями. Маловероятно, что Папа Франциск решит эту проблему, но настала пора обсуждать её. Нередко простые верующие кажутся более «прогрессивной» частью Церкви, чем её пастыри. В недавнем опросе католиков США 60 процентов респондентов высказались за то, чтобы «следующий Папа изменил церковную позицию по вопросу целибата и позволил священникам жениться».

Существуют и другие очень острые проблемы, связанные с семейной жизнью. Нравится нам это или нет, природа семьи изменилась. Появились «свободные союзы», когда люди не регистрируют свои отношения, тем более не вступают в церковный брак. Существуют полигамные союзы, есть сложная и мучительная проблема однополых браков. Закрыть на это глаза просто невозможно, все взрослые люди об этом прекрасно знают, но вряд ли у Папы Франциска будет возможность решить эти проблемы.

ХХI век поставил перед Церковью ряд вопросов из области биоэтики. Это получение и использование стволовых клеток; преимплантация эмбрионов; суррогатное материнство и ряд других «этически чувствительных» проблем. По-видимому, пришло время подумать вместе со светскими специалистами, как они могут согласоваться с канонами Церкви. Правда, церковное сообщество часто отказывается от обсуждения этих вопросов, считая их однозначно решёнными, «не поддающимися компромиссу» и не требующими обсуждения.

Сомневаюсь, что новый Папа, несмотря на всё своё человеколюбие и близость к простому смертному, сможет добиться прогресса в этих направлениях. Ведь для этого требуется изменить основные церковные подходы. Однако не забудем, что каждый новый понтификат и каждый новый епископ Рима приносит что-то новое в жизнь Церкви, и нам остаётся надеяться, что в ней произойдут жизненно важные перемены и она, благодаря своему Предстоятелю, обратит взор на простого, как говорил Антон Чехов, «маленького человека», которого не стоит облачать в смирительную рубашку и укладывать на «прокрустово ложе». С ним следует говорить как с равным, понимая, что одними обличениями в грехе и угрозами вечных мук ничего не добьёшься – не лучше ли дать «бедному христианину» вместо угроз отлучения от Церкви надежду на общение с Богом, на то, что Церковь будет для него Матерью и Наставницей!