Вопросы из XXI века. В. Лобачёв

Войны, вооружённые столкновения продолжаются. Поэтому и вопросы из ХХI века по Второй мировой войне не только остаются, но и заостряются. Ибо произнеся слово «война», мы неизбежно обращаемся к образу этой, самой кровопролитной, жестокой в истории человечества, последствия которой Бог весть когда могут быть изжиты человечеством. А вопросы сегодня такие. Неизбежны ли войны? Какой адский механизм приводит к ним? Какова мера ответственности за них правительств, политических партий, нас, обычных граждан?

22 июня стало решающим днём во Второй мировой войне. С этого момента началось падение Третьего рейха. Современные историки всё более утверждаются в этом. «Весь «Восточный поход» нельзя расценить иначе как самоубийственную авантюру германского руководства. Или, как отметил после войны её участник генерал Г.Блюментрит, «приняв это роковое решение, Германия проиграла войну», – резюмирует М.И.Мельтюхов в книге «Схватка за Европу: 1939–1941 гг. (Документы, факты, суждения)».

Разумеется, это не было умышленным самоубийством. Не было даже отчаянной попыткой перепрыгнуть пропасть. За нападением на СССР стояли расчёты. Ошибочные, как выяснилось через годы крови и смерти, но расчёты: насколько переоценка своих сил и недооценка противника находятся в зависимости от того, что ложны, а как следствие и преступны сами цели военной кампании?

Современный политолог Константин Фрумкин в работе «Навстречу всемирной империи» замечает: «Майн кампф» Гитлера среди важнейших аргументов, обосновывающих необходимость будущей экспансии на Восток, был тот, что растущее немецкое население в условиях ограниченности сельхозугодий будет невозможно прокормить. После этого была страшная война, человечество было потрясено, Гитлер покончил с собой, Германию расчленили победители, и единственное, чего не узнал немецкий народ, несмотря ни на какой послевоенный кризис, – так это голода вследствие нехватки земли. Мотив войны – даже самой страшной войны – может оказаться бессмысленным или тайным…»

«Нацистская концепция «жизненного пространства» в виде территорий, которые предстоит завоевать, бессмысленна для великой промышленной державы, которой для своего мирного господства необходима вселенная» – а это уже слова, написанные в мае 1940 года. Писал Фриц Тиссен, бывший глава немецкого металлургического концерна. Полтора десятилетия он поддерживал Гитлера и его движение. К началу Второй мировой войны пришёл к осуждению гитлеризма во всех проявлениях – расистском, милитаристском, политэкономическом. Бежал из рейха осенью 1939-го. Война шла по пятам – Франция, Бельгия. В мае 1940-го Фриц Тиссен передал рукопись своего аналитического обвинительного мемуара «Я заплатил Гитлеру» американскому издателю, а летом бесследно исчез. Впрочем, спецслужбы рейха скорее всего знали, что с ним произошло.

«Гитлер и нацистские лидеры хвастают тем, что освободили немецкий народ от страданий, возродив экономику и создав рабочие места для всех. Когда Гитлер пришёл к власти, в Германии было от шести до семи миллионов безработных. Страна находилась в страшном экономическом кризисе, и было необходимо остановить процесс, который вёл Германию к жутким страданиям – экономическим и нравственным.

Однако так называемое экономическое возрождение нацистского режима – всего лишь обман. В реальности Гитлер не создал никакого богатства. Он истощил все ресурсы Германии. Он безрассудно растратил налоги и украл сбережения людей. Сегодня под бременем войны рушится вся экономическая структура режима. На самом деле Гитлер прибегнул к войне, так как – несмотря на своё невежество – осознал, что очень скоро его экономические методы приведут к инфляции и тотальному краху государства.

Я был непосредственным свидетелем всех попыток, предпринимавшихся нацистами в сфере экономики. Никогда у меня не появлялось впечатления, что у лидеров есть какой-то план возрождения немецкой экономики или хотя бы что ими движет осторожный авантюризм. Наоборот, было очевидно, что они жаждут достижения немедленных результатов в пропагандистских целях. Их замыслы были иногда грандиозными, но почти всегда непоследовательными.

Фактически все экономические идеи режима шли не дальше строительства автомобильных шоссе, дорогостоящих архитектурных проектов и перевооружения. Почему Гитлер, как только пришёл к власти, замыслил строительство сети гигантских автострад? В Германии было мало автомобилей, да и в любом случае уже имевшихся почти во всех частях страны дорог было предостаточно. В то время я предлагал электрифицировать все немецкие железные дороги, что вовлекло бы в проект машиностроительную отрасль и создало бы много тысяч мест для квалифицированных рабочих; к тому же экономическая выгода проекта была неоспоримой.

Однако Гитлер, хотя он никогда этого не признавал, вдохновлён примером Наполеона, и потому он обращается к таким проектам, как перепланировка и преобразование городов вроде Берлина, Мюнхена и Гамбурга. Он хочет, чтобы люди говорили об «автобанах Адольфа Гитлера», как они говорят о дорогах Наполеона…

Те сторонники партии, кто был нищ и голодал, сразу же начали возражать тайком. «Они строят дороги для богачей, – говорили бедняки, – ведь только у богачей есть автомобили. Рабочим никогда не будет никакой выгоды от автострад».Июнь 1941-го. Начало действий вермахта на территории СССР. Ворота Брестской крепости

Чтобы заглушить недовольство, Гитлер замыслил кое-что новенькое: каждый немец должен иметь свой автомобиль. Фюрер предложил промышленности разработать популярную модель, которую можно построить так дёшево, что её смогут купить миллионы.

Народный автомобиль так и не увидел свет. Доктор Лей прикарманил несколько миллионов марок аванса, выделенного на проект, ведь началась война и подступили проблемы более насущные, чем создание народного автомобиля…

Все ринулись строить, лишь бы делать что-нибудь. В Дюссельдорфе три высокопоставленных нацистских чиновника создали каждый по собственному проекту: один хотел построить большой зал заседаний, вмещающий двадцать тысяч человек; другой запланировал ратушу; третий – театр. Из этих трёх проектов строительство ратуши казалось наиболее разумным, поскольку в какой-то мере всё же было оправданно. Проблему разрешил Гитлер, приказав строить театр. В городском бюджете предстояло выискать десять миллионов марок. Нацисты упрекали социалистов Веймарской республики в безрассудных тратах денег на строительство бассейнов и офисов медицинского страхования, но какими же скромными оказались социал-демократы на фоне своих преемников!

Автострады, обмундирование, перевооружение, крупномасштабное строительство и роскошный образ жизни руководителей требовали огромных расходов. Из-за сокращения немецкого экспорта в стране было недостаточно иностранной валюты для обеспечения немецкого народа продовольствием, а промышленности – сырьём.

«Это не должно нас смущать, – говорил себе Гитлер. – Германия произведёт всё, в чём она нуждается. В стране есть учёные, инженеры и изобретатели. Германия использует собственные ресурсы. Это вопрос силы воли, интеллекта и энергии. Национал-социалистический строй преодолеет все трудности». И он поручил Герингу претворять четырёхлетний план в жизнь.

Геринг ничего не понимает в экономических проблемах. Он первый признал это, но у него есть рецепты, которые он считает безотказными. Первый из них – приказывать. Геринг говорит: «Постройте завод, который производит сто тысяч тонн бензина в год!» И завод должен быть построен. Или вдруг он заявляет: «Производительность необходимо удвоить!» И он думает, что этого достаточно для достижения цели…

«Гитлер – это исчадие зла, ненасытное в своей жажде крови и разбоя. Не удовлетворившись тем, что вся Европа находится у него под каблуком или запугана и доведена до различных форм унизительного подчинения, он хочет теперь обречь на резню и опустошение народные массы России и Азии. Страшная военная машина, которую мы и остальной цивилизованный мир столь глупо, столь беспечно, столь бесчувственно позволили нацистским гангстерам создавать из года в год почти что из ничего, не может оставаться в бездействии, иначе она заржавеет или развалится на куски. Она должна находиться в постоянном движении, поглощая человеческие жизни и растаптывая домашние очаги и права сотен миллионов людей. Более того, её надо кормить не только мясом, но и нефтью». У.ЧЕРЧИЛЛЬ в выступлении по британскому радио вечером 22 июня 1941 года

У одного промышленника и шахтовладельца работал химик, как-то представивший ему доклад, в котором доказывалось, что съедобные жиры, заменяющие масло, можно получить из угля. Промышленник, о котором идёт речь, был в отличных отношениях с Герингом.

Геринг приказал оборудовать большую лабораторию для изучения возможностей получения масла из угля. Кажется, в этой лаборатории удалось извлечь какой-то весьма твёрдый жир. Даже говорят, что проводились опыты на обитателях тюрьмы в Плётцензее близ Берлина. Все заключённые, поевшие хлеба с угольным маслом, тут же заболели болезнью, похожей на цингу. Кстати, Геринг совершил ещё одно открытие, достойное его гения. Немецкие фермеры используют для кормления домашнего скота некоторое количество молока, необходимого для молодых животных.

Уменьшая жирность молока, сказал себе Геринг, можно из сливок делать дополнительное количество масла. В конце концов, пьют же люди снятое молоко. Претворяя в жизнь эту едва родившуюся в его голове блестящую мысль, Геринг приказал давать всем телятам снятое молоко. Вероятно, развязка была такой же, как и в случке с заключёнными Плётцензее…

Так политическая воля в экономике может стать оружием самопоражения. Буря в головах политиков ведёт к войне реальной. Одна кампания влечёт за собой другую. Лёгкие победы ведут к тяжёлым поражениям…

Беспощадный анализ этого процесса проделал в работе «Крах Германской империи» немецкий журналист-политолог Себастиан Хаффнер. С приходом нацистов к власти он эмигрировал за океан. Как историк Второй мировой войны он рассматривает взаимосвязи политических идей и амбиций, экономических проблем и – народного духа. Вот принципиальные тезисы его психологической реконструкции побуждений и главных сил той войны.

«Два соображения укрепили Гитлера в его решении начать войну против СССР, которая всегда была и оставалась его истинным намерением, и не откладывать поход на Восток до окончания войны с Западом. Первый момент носил психологический характер и состоял в том, что в данном случае отложить означало, видимо, отказаться вообще. Гитлер неоднократно заявлял, что после победоносной войны с Западом и заключения мира ему едва ли удастся «переутомлённый двумя крупными войнами» немецкий народ «поднять ещё раз против России». Теперь же всё равно шла война, и поэтому заодно можно было решить и эту проблему.

Сентябрь 1944-го. Красную Армию встречают в болгарской столице Софии Вторым моментом была чрезвычайно неприятная мысль о растущей зависимости, в которую Гитлер неизбежно попал бы от СССР в ходе войны с Западом, если бы он отказался от своего замысла. Правда, с 1939 года СССР вёл себя как вполне лояльный партнёр и поставщик, и разница между тем, что эта страна добровольно делала для Германии, и тем, что можно было получить силой от побеждённой, разрушенной войной и озлобленной России, по крайней мере в первые решающие годы войны, была бы совсем не такой уж большой.

Однако можно было ожидать, что Сталин станет поднимать политическую цену за своё доброжелательное отношение и поддержку, по мере того как Германия будет попадать в затруднительное положение на Западе.

Партнёрство между Гитлером и Сталиным не было полюбовным союзом, в том числе и со стороны Сталина. Если можно было бы превратить своенравного и самовольного партнёра – СССР – в беззащитную и покорённую, по крайней мере уступчивую, Россию, то Гитлер всегда предпочёл бы такой вариант.

Но было ли это вообще возможно? Как раз в этом месте мы сталкиваемся с ошибкой Гитлера…

Планировавшаяся ранее война должна была стать войной колониальной, а это значит – особенно жестокой. Разгром русских вооружённых сил был бы лишь первым актом, за которым должна была последовать тотальная оккупация этой огромной страны, полная ликвидация государственной власти Советского Союза, истребление звена руководящих кадров и интеллигенции, создание подвижного германского колониального аппарата и, наконец, порабощение 170-миллионного населения. Сомнительно, был ли вообще выполним подобный план даже при самых благоприятных обстоятельствах. Во всяком случае, это был план, для выполнения которого была необходима жизнь целого поколения.

Из-за недостатка времени, который исключал колониальную войну с Россией, он уже с первого дня войны пустил в ход колониальные меры истребления и порабощения. Тем самым он с самого начала показал народу и армии противника, что их ожидает в случае поражения…

Советский Союз совсем не «созрел для падения» – это было молодое, мощно развивающееся государство, которое переживало этап широкой модернизации и индустриализации. С того момента как русская боевая мораль не ставилась больше под вопрос, Россия с её военно-техническим равновесием и её численным и территориальным превосходством не могла больше проиграть войну, а Германия – выиграть её. Даже крупные отступления русских на Южном фронте в 1942 году никак не меняли положения дел. В ходе этих отступлений не было больше массовых пленений, как это имело место во время крупных поражений в первые месяцы войны. В 1942 году Россия сознательно использовала своё пространство как оружие, долгое отступление завершилось Сталинградом.

Война с СССР не имеет, несмотря на большое число кровопролитных битв, собственной военной истории. Ни разу в ходе войны её исход не зависел от лучшего или худшего плана отдельных операций, смелости проекта битвы, стратегического таланта того или иного ведущего генерала. Май 1945-го. Берлин. Автографы победителей С того момента, когда русскому народу стали ясны истинные намерения Гитлера, немецкой силе была противопоставлена сила русского народа. С этого момента был ясен также исход: русские были сильнее не только потому, что они превышали численностью, но прежде всего потому, что для них решался вопрос жизни и смерти, а для немцев – нет».

«Часто я задумываюсь о борьбе этих двух великих мировоззрений – национал-социализма и большевизма. Неужели абсолютно необходимо, чтобы они растерзали друг друга? Неужели они не могли ужиться вместе? Были ли противоречия между ними на самом деле так велики? Не придётся ли будущим поколениям со страшным трудом выискивать в этом нагромождении лжи действительно существовавшие противоречия?» – этот поистине глас вопиющего в пустыне принадлежит лейтенанту вермахта К.-Ф.Бранду. Строки из его дневника лета 1943 года, написанные в степях Украины. Дневник Бранда – случайная военная находка, поэтому о Бранде известно лишь то, что он командовал пехотной ротой, награждён двумя Железными крестами. Он считал себя приверженцем «великого» национал-социализма, но весьма критично оценивал разумность и способности к управлению министров Третьего рейха и самого фюрера (что и подробно поведал в дневнике).

Глобальные геополитические вопросы всё больше мучили лейтенанта Восточного фронта:

«До 1933 года Россия была второстепенной державой. И только в результате столкновения с нами она достигла своего современного величия и силы. Если русским удастся нас выбросить из своей страны, а мы уже теперь занимаем, в сущности говоря, только её окраины, то сила России ещё возрастёт. Мы сами дали ей возможность приобрести такое значение в Европе. Если русские отразят это наступление, то никто не сможет с ними справиться в течение многих десятилетий. Если же счастье будет на нашей стороне, то мы укрепимся на обширных пространствах, расположенных между нашей границей и собственно русской территорией. Но возникает вопрос, не могли бы мы получить их с помощью умелой политики более дешёвой ценой, без войны и без этих колоссальных жертв. Во всяком случае, 22 июня 1941 года мы сделали Германию на десятилетия, если не на столетия, неоплатным должником России.

Вечером большой налёт русских бомбардировщиков. Один «юнкерс» был подбит и сгорел.

Опять сильная бомбардировка Гамбурга. Это уже слишком!

Как видим, мысли о мире, о послевоенном будущем у лейтенанта вермахта безрадостные. Но и более того – тупиковые. Как «с помощью умелой политики» получить то, что тебе не принадлежит? Возможно ли это? Послевоенный западный мир не без успехов старался дать положительный ответ на этот вопрос. Развивался неоколониализм, выстраивались схемы глобального контроля над рынками ресурсов, рабочей силы и сбыта. Но почему-то раз от раза это приводило и приводит к военным действиям – то со стороны тех, кем управляют, то со стороны тех, кто старается управлять.

Вторая мировая война с потрясающей очевидностью показала: в истории происходит и то, чего не должно было бы произойти. Германия не могла победить СССР. Япония не могла победить США. Но два события 1941 года – 22 июня и Перл-Харбор – обрекли мир на годы величайшей из войн. Бессмысленность и безумство стали убийственным фактором в жизни человечества. Опасность этого до сих пор не изжита. В этом и смысл повторяющихся и заостряющихся вопросов из ХХI века к временам Второй мировой.

Параграф 1

Параграф 2